Старый мерседес, который водил Кристофер, был припаркован перед «Эскалейдом». Сам Кристофер стоял у машины, смотрел на улицу и курил сигару. Лино с Винни переминались рядом – с сигаретами, добытыми в рейде пару дней назад.

Желтохвост, все еще на костылях, стоял, прислонившись к мерседесу. Он был вторым по живучести ублюдком, среди тех, что доводилось встречать Антонио. Первенство принадлежало его брату Кристоферу.

Видимо, это было у Моретти в крови.

К оранжевому вечернему небу поднимались облака табачного дыма. Антонио ненавидел этот запах и то, как он лип к одежде, словно мох, как застревал в волосах. Но сильнее всего он напоминал Антонио о времени, проведенном в итальянской армии, и о тех ужасах, которые он творил на войне.

Ему казалось, что теперь, где бы он ни был, война преследовала его. Не позволяла избежать кровопролития.

– По коням, – сказал Антонио.

Кристофер повернулся к нему.

– Куда едем? – спросил Желтохвост. – Скоро комендантский час.

– Недалеко, но мне нужно сопровождение, – сказал Антонио.

Кристофер щелкнул пальцами Рашу – тот, в свою очередь, дал знак своим ребятам усаживаться в «Эскалейд».

Лино открыл дверь старого мерседеса – боевого коня, которого Кристофер никогда никому не доверял, но Антонио снова заглянул в гараж, присмотрелся к стоящему там M8. Все говорили, что мерседесы ездят сами, но БМВ… интересно было бы попробовать.

– Я передумал, давайте возьмем M8, – сказал он. – Выгони его из гаража, я поведу.

Кристофер с Лино переглянулись.

– Вы слышали, что я сказал? – спросил Антонио.

Кристофер зашел в гараж и вывел БМВ. В доме услышали рев восьмицилиндрового двигателя с турбонаддувом.

– Пап, я тоже хочу поехать!

На крыльце, засунув руки в карманы, стоял Марко. Лючия вышла со вторым бокалом вина. В обычной ситуации Антонио велел бы сыну вернуться в дом, но после того, как неблагодарно тот вел себя за ужином, подумал, что, возможно, сыну не помешает хорошая встряска.

– Тогда поторопись, – сказал Антонио.

Марко замешкался, не понимая, шутит отец или нет.

– Быстрее!

Марко спрыгнул с крыльца, промчался через парковку и забрался на заднее сиденье. Лино сел рядом, а Кристофер взял дробовик.

– Не беспокойся, – сказал Антонио подошедшей Лючии. – Мы ненадолго. Здесь недалеко.

– Хорошо. Я люблю тебя, – ответила она.

– И я люблю тебя, amore[58].

Охранники открыли ворота, и Антонио выехал на пустынную улицу. «Эскалейд» поехал следом – по извилистым проселочным дорогам предгорий Санта-Моники.

Оказавшись на открытом участке дороги, он прибавил газу, чтобы почувствовать мощь машины. Он нуждался в острых ощущениях, но и в эти пару минут оставался начеку, высматривая другие автомобили и признаки угроз.

Аромат жасмина проникал в салон через приоткрытое окно, напоминая о достатке, в котором день за днем жили местные миллионеры.

Вскоре он сменится запахом дыма лос-анджелесских пожаров, которые измученные пожарные были не в силах потушить.

На горизонте показалась центральная часть города. Небоскребы были испещрены отметинами бомбежек и обстрелов. Голливуд, центр мировой индустрии развлечений, тоже сильно пострадал. Целые районы сгорели дотла, оставив бездомными сотни тысяч людей.

Кристофер взглянул на Антонио:

– Тебе нравится держать меня в напряжении, да?

– Ага, пап, куда мы едем? – спросил Марко.

– Скоро увидишь.

Антонио свернул на следующем перекрестке и заглушил двигатель на обзорной площадке с живописным видом на Калифорнийский университет.

– Приехали, – сказал Антонио и, выбравшись из машины, жестом подозвал Марко. Мальчик подошел, радуясь тому, что наконец выбрался из дома.

Антонио не был ни эмоциональным, ни ласковым, но тут он обнял сына за плечи и указал на желтые поля «Бель-Эйр Кантри Клаб», «Поли Павильон», ветеранский городок и другие места, покрытые морем палаток.

– Видишь это, Марко?

– Палатки?

Антонио кивнул:

– Такие лагеря беженцев разбивают по всему городу.

Кристофер подошел к ним, скрестив на груди мускулистые руки.

– Вот так сейчас живут американцы, – сказал Антонио.

Марко молча стиснул зубы и нахмурился.

– Если этим людям повезет, они сегодня лягут спать не на голодный желудок, – сказал Антонио.

Марко молчал. Ему еще не исполнилось двенадцати, но он был достаточно взрослым, чтобы понимать. Ему просто нужно было увидеть все своими глазами, и именно поэтому Антонио привез сына сюда.

– А если поедем на восток, ты увидишь лагеря, в которых тысячи людей умирают от лучевой болезни, – сказал он. – Знаешь, что это такое?

Марко замялся.

– Кажется, да.

Антонио повернулся на звук двигателя. К обзорной площадке приближалась машина. Раш и часть его людей заняли позиции с оружием наготове. Антонио с Марко спрятались, чтобы их не заметили с дороги.

Машина на полной скорости промчалась мимо.

– Пора возвращаться домой, – сказал Антонио. – Садись в машину, Марко.

Марко вернулся к машине и забрался в салон. Кристофер шагнул к Антонио.

– Так зачем мы приехали? – спросил он.

Антонио указал подбородком на лагеря беженцев.

– То, на что ты сейчас смотришь, – наша новая торговая площадка, – сказал он. – Обеспечь нам доступ внутрь. Заплати охране, копам – сделай все, что нужно. Мы должны проникнуть в каждый лагерь города и начать сбывать там наш товар.

Доминика парализовало болью. Он лежал в спальном мешке, словно между сном и реальностью – отчасти бодрствуя, отчасти в тисках кошмара. Казалось, каждая его нервная клетка плавилась от жара.

«Проснись, – приказал он себе. – Это просто сон. Ночной кошмар».

Ведь так?

Шоссе казалось таким же реальным, как небо абрикосового цвета и две черные точки, летящие по нему.

Дом посмотрел на пламя, охватившее его тело, а потом увидел, как маленький мальчик ковыляет прочь от человеческих останков. Он тоже казался реальным, как и культя на месте его руки.

Увидев Доминика, ребенок поднял обугленную ножку и упал на землю.

Доминик снова услышал рев реактивных двигателей – самолеты летели низко и быстро приближались. Пилоты АВП вновь собирались атаковать.