– Вот почему мы заправили ровно столько, сколько нужно, чтобы доехать сюда и вернуться, – ответил Фрэнки.

– Вам, тупоголовым мальцам, еще многому предстоит научиться, – заметил Кармин, покачав головой. – Не забывайте, что мы застали времена, когда империи строились без мобильных телефонов.

«Ага, а люди ездили на ослах», – хотел добавить Винни, но прикусил язык. Старшие злились, когда с ними препирались. Винни не помогало даже то, что он был сыном Кристофера. За неуважение они могли отвесить пощечину, а то и что похуже.

– Ладно, идем, придурок, – сказал Кармин Доберману.

Тот взглянул на Винни.

– Не смотри на Вина, – бросил Кармин. – Иди. – Он толкнул Добермана в сторону улицы, и они двинулись через стоянку к западной стороне кампуса.

– Сегодня мы проникнем внутрь и выясним, как тут все устроено, – сказал Фрэнки. – Если кто-нибудь спросит, мы с Кармином ваши дяди, и мы все из Сан-Франциско.

Кармин ухмыльнулся, глядя на Добермана:

– Ни за что не буду родственником этого дебила с куриными мозгами.

– Курица поумнее слизняка будет, – проворчал Доберман себе под нос.

Кармин остановился, склонив голову набок:

– Ты что-то сказал, звездюк мелкий?

– Бросьте, парни, давайте просто поскорее покончим с этим дерьмом, чтобы вернуться домой в приличное время, – сказал Винни, вставая между ними. Он посмотрел на оплывшее, покрытое шрамами лицо Кармина. Сравнение со «слизняком» казалось весьма подходящим.

– Вин прав, – сказал Фрэнки. – Давайте уже это сделаем. Хотелось бы вернуться домой до рассвета.

Доберман зашагал к лагерю, и Кармин плюнул на землю, почти попав младшему на штаны. Они перешли улицу и приблизились к очереди беженцев.

Неделей раньше, когда по всему городу еще шли бои, эти очереди были в тысячу раз длиннее. Теперь они уменьшились, но все равно оставались довольно длинными и ползли очень медленно, дюйм за дюймом.

Винни видел здесь и приезжих, и «анджелинос»[60], которые лишились жилья во время бомбардировок и последовавших за ними пожаров. Даже богачи бросили свои особняки ради чистой воды и еды, когда израсходовали собственные запасы. Лагеря же считались безопасными зонами, недоступными для бомб АВП и ракет ВМС.

На входе работало несколько сотрудников департамента шерифа в коричневой форме и бронежилетах, вооруженных автоматическими винтовками. Заместители шерифа досматривали беженцев, а копы и несколько военных, также охранявших лагерь, болтали друг с другом.

Заняв очередь, Винни натянул на нос бандану. От беженцев пахло еще хуже, чем от улиц. Большинство были грязными после долгих скитаний, но некоторые были в дизайнерской одежде и с дизайнерскими сумками, полными вещей, – видимо, это были жители Бель-Эйр.

Очередь постепенно продвигалась, и со временем Винни перестал обращать внимание на сетования и запахи. Такова была реальность нынешней Америки, и в ближайшее время перемен ждать не следовало.

Через час они подошли к блокпосту.

Рослый заместитель шерифа жестом подозвал Кармина.

– Сколько вас? – спросил он.

– Четверо, – ответил Доберман. Он опередил Кармина, заговорив с чиновником, которого, судя по бейджу, звали Нейт Пресс. – Это мои дяди, а это двоюродный брат. Почти всю нашу семью убили в Сан-Франциско, и мы приехали сюда пожить у моей тети, которая…

Заместитель шерифа внимательно смотрел на Добермана.

– Она погибла, когда ударили по Лос-Аламитос, поэтому мы здесь, – объяснил Доберман.

– Сочувствую, – печально сказал Нейт Пресс. – Документы у вас есть?

Они передали ему калифорнийские водительские права, выписанные на вымышленные имена. Нейт взглянул на них и вернул им.

– Кто-нибудь из вас служил в войсках? – спросил он.

– Нет, сэр, – сказал Доберман.

Кармин, Фрэнки и Винни покачали головами.

– Это все ваши вещи? – спросил Пресс.

– Да, сэр.

– Оружие есть?

– Нет, сэр, – ответил Доберман.

– И сколько вы, ребята, скитались?

– Несколько недель, – ответил Доберман.

Пресс оглядел их, обратив внимание на обувь, которая вполне подтверждала сказанное.

– Ладно, у нас есть для вас место в четвертой зоне, – сказал он. – Это рядом со стадионом. Если ищете работу – в полиции Лос-Анджелеса и в нашем офисе шерифа есть информационные стенды. Как только зарегистрируетесь, сможете приходить и уходить, когда захотите. Используйте для этого северный выход.

– Спасибо, заместитель, – поблагодарил Доберман.

– Еще четверо! – крикнул Пресс и, порывшись в коробке, вынул желтые пластиковые браслеты. – Наденьте это.

Ворота открылись, и Винни с троицей солдат Моретти прошли через металлодетектор. Еще двое заместителей шерифа сопровождали их, пока они не миновали последний пропускной пункт.

– Сделаешь так еще раз – шею тебе сломаю, – сказал Кармин.

– Чувак, твой английский ни к черту, – ответил Доберман. – Он в твою историю ни за что бы не поверил.

Фрэнки поднял руку:

– Заткнитесь уже оба. Вы понимаете, что мы прошли, а у нас даже сумки не проверили?!

Кармин пожал плечами:

– И что?

– Это значит, что пронести товар будет так же просто, как уломать шлюху.

– Ага, но все равно нужно будет проходить через это, – заметил Доберман и мотнул головой в сторону одного из призывных пунктов, о которых упомянул Нейт. У входа в университетское здание с эмблемой полиции Лос-Анджелеса стояла очередь в дюжину человек.

Полицейские входили и выходили через центральный вход. На шесте развевался флаг Калифорнии, на соседнем шесте болталась оборванная веревка. Это была территория повстанцев.

– Идем, – сказал Фрэнки, направившись вокруг зданий кампуса в центр лагеря.

Лагерь гудел, как пчелиный улей. Вокруг трейлеров ФЕМА теснились палатки всех цветов и размеров.

Свободное место было только вокруг теплых зон, где в пятидесятипятигалонных металлических бочках танцевало пламя. Беженцы толпились вокруг, грея руки. Винни оглянулся на виллы на склонах холмов. Контраст был разительным. У сотен биотуалетов стояли очереди, запах разносился по всему огромному пространству лагеря.

– Давайте разделимся и встретимся у северного выхода через два часа, – сказал Кармин. – Вин, идем со мной. Доберман, ты идешь с Фрэнки.

Кармин пошел вперед, опустив голову, и Винни поплелся за ним вглубь лагеря – туда, где под работающими от генератора фонарями устанавливали белые палатки. Люди, которые там работали, были одеты в одинаковую форму. Это были сотрудники иностранных гуманитарных организаций.