это сказать… То, что у всех был опыт импровизации, не означает, что они воспринимали свои роли как импровизацию. Это означает лишь то, что актеры были открыты ко всему и готовы к разным ситуациям. И несмотря на то что шоу было полностью прописано, они привнесли в него эту открытость. Так что наблюдать за тем, как они взаимодействуют друг с другом, было очень интересно. Это касалось и Стива Карелла, и всех остальных.

Марк Прокш:

– Первым делом мы всегда делали то, что прописано. И после этого уже можно было предлагать что-то свое. У меня был экспромт, когда я отдал свое резюме Дуайту и сказал, что листок нужен мне назад, потому что на другой стороне – мамин рецепт чили. В итоге это попало в шоу.

Минди Кейлинг:

– Интересно то, что, когда люди импровизируют, на первый план выходят шутки, а не сюжет. Чаще всего, да на самом деле в ста процентах случаев, актеры импровизируют в шутках. Но когда приходится это монтировать, они очень редко говорят: «Я сделал это, потому что…» В сюжете очень мало места для импровизации. Так что даже если это уморительно, это приходится вырезать.

Мелора Хардин:

– Я никогда не видела, чтобы сценаристы так много работали на площадке, как в «Офисе». Они буквально сидели за стенкой и постоянно то заходили на площадку, то выходили, а Грег курсировал между ними и нами. Мы все вместе обсуждали, что работает, а что нет, что смешно, а что не смешно. Иногда они уходили со словами: «Мы это перепишем. Мы хотим кое-что докрутить. Нам нужно посовещаться, чтобы найти то, что нужно. Вы должны будете обсудить вот это и в итоге прийти вот к этому, почему бы нам сейчас не снять вашу импровизацию, а потом мы поработаем над ней, вернемся и дадим вам сцену». Было много того, что я назвала бы игрой, и одновременно много уважения к тому, что мы – актеры, профессионалы, умеем импровизировать, и сейчас мы все вместе делаем общее дело. В таком ключе: «Вы знаете, как это делать, поэтому заполните паузы по своему усмотрению. Мы писатели, и мы хороши в своем деле, мы пойдем и пропишем это. А потом соберем все вместе и создадим что-то стоящее».

Чтобы создать иллюзию, будто действие происходит в настоящей бумажной компании, в шоу использовали минимальный макияж и одевали актеров в такие вещи, которые реально могли носить их персонажи.

Кэри Беннетт:

– Парикмахеров, визажистов и костюмеров никогда не пускали на площадку, и мне нужно было время, чтобы к этому привыкнуть. Потому что в других проектах мы всегда подходим к актерам и поправляем им макияж во время съемок, чтобы они всегда безупречно выглядели. Здесь создатели этого не хотели. Они добивались, чтобы все было максимально реалистично. Так что нас никогда не подпускали. Актеры потели, и у них была своя пудра и свои зеркальца, которые они хранили в ящиках рабочих столов, чтобы иногда самостоятельно поправлять макияж.

Ким Фэрри:

– Это реалити-шоу. Все должно было быть естественно, и персонажи не должны были выглядеть как очень ухоженные актеры. Они должны были походить на обычных людей, у которых может вскочить прыщ, волосы – растрепаться, а одежда – помяться. Это было даже забавно. Грег очень часто говорил мне: «Смотри не сделай их слишком красивыми».

Лиза Ханс-Вулф (визажист):

– Это был самый простой, самый странный проект, в котором я когда-либо участвовала. Персонажи должны были выглядеть очень настоящими, словно на них вообще нет косметики. Нас не пускали на площадку, поэтому иногда мы давали актерам компактную пудру и они сами наносили ее буквально в несколько движений, раз-раз. Возможно, Грег считал, что наше присутствие там может испортить нужную атмосферу.

Дженна Фишер:

– Мне нравилось, что вокруг меня не устраивали всей этой суеты.

Ричард Гонсалес:

– Когда начался третий сезон и шоу стало хитом, на NBC захотели, чтобы Джим и Пэм всегда выглядели хорошо, так что между сценами им стали чуть больше поправлять грим. То есть несмотря на то, что это было задумано как офисная документалка и некоторые люди не должны были быть красивыми, Пэм должна была выглядеть безупречно, и никто не должен был слишком сильно потеть.

Не потеть из-за стресса, который возникал, когда актеры изо всех сил пытались не рассмеяться посреди какой-нибудь сцены, было сложнее всего.

Брайан Уиттл:

– Зачастую мы не чувствовали, что работаем. Было ощущение, что мы просто дурачимся.

Келли Кантли:

– В какой-то момент во время съемок второго сезона я подумала: «А куда делся Грег?» Он только что был рядом и вдруг куда-то исчез. Оказалось, что он сидел под столом Джона Красински и прятал лицо в диванную подушку, пытаясь не испортить дубль, потому что смеялся как ненормальный.

Рэндолл Айнхорн:

– Каждый день мы очень много смеялись, и это становилось проблемой, потому что актерам было сложно сосредоточиться. Я как мог старался сдерживаться, потому что если я, человек, который держит камеру, начну смеяться без остановки, у актеров и вовсе не будет шансов.

Брайан Уиттл:

– Ты просто смеешься, и все. Не можешь остановиться. Я запарывал дубли сотни раз, как и все остальные. С этим ничего нельзя было поделать. Я научился закусывать язык или щеку изнутри. Единственное, что нас спасало, это многочисленные дубли, после которых у нас снижалась чувствительность и было уже не так смешно.

Бен Патрик:

– Были моменты, когда по сценарию Стив Карелл был вынужден делать что-то неприятное по отношению к другому персонажу, и он всегда говорил актеру: «Мне очень жаль. Мне очень жаль». Он всегда извинялся перед тем, как это сделать. И в эти моменты многие с трудом сохраняли серьезное выражение лица. Некоторые прославились тем, что их прорывало чаще всего. Одним из них однозначно был Джон Красински. Другим, чуть в отдалении, Брайан Баумгартнер из бухгалтерии. Иногда было слышно, как они умирают со смеху в своей половине комнаты, и операторы Мэттью и Рэндолл сразу же отводили от них камеру, чтобы сохранить сцену.

Эд Хелмс:

– Оскар Нуньес среди нас был легендой, потому что он был непробиваем. Ему всегда, абсолютно всегда удавалось сдержаться.

Оскар Нуньес:

– Это все потому, что я очень долго был в The Groundlings[49] и там научился сдерживаться. Эд был единственным человеком, которому удавалось меня сломить. Его гримасы и его персонаж очень сильно напоминали мне парикмахера Флойда из «Шоу Энди Гриффита».