– Мы этого не знаем.

– Вот именно. Мы вообще ничегошеньки не знаем о ее подарках. Придется разбираться самим. Это же точно была демоница. А ведь давно известно: все, что создано Ночью, часто бывает обманчиво. Особенно это касается даров.

Возразить Сочии было нечего.

– Просто увлеклась. Бернардин, но я же все-таки выяснила много полезного. Слетала повидать Кедлу, разведала для нее кое-что. Вот это женщина… Уже через пять минут после моего появления расписывала, какие козни мы можем подстроить нашим врагам.

Брат Свечка это представил без труда. Кедла действовала быстро и жестоко и умела использовать любую подвернувшуюся возможность. Судя по тону Сочии, они уже успели что-то учинить.

– Может, этот камень и творит чудеса и помогает тебе, но все равно нужно разузнать побольше, перед тем как пускаться в смертельно рискованные авантюры.

Сочия неохотно признала правоту Свечки, но потом рассказала Бернардину о заговоре, который она раскрыла с помощью своих перевоплощений.

– Ага. Так и думал, что братья Рейзен вовлечены, но они ни разу не дали мне повода. Теперь он у меня есть.

– Как Кедла справится, если я перестану ее навещать?

– Справится и без тебя.

– Но…

– Раньше вполне справлялась. Твоих сведений ей наверняка хватит еще на много злодейств.

– Но…

– Ты просто хочешь сбежать навстречу приключениям, а править не хочешь. Но ты не Реймон Гарит. Ты не можешь просто так все оставить на других. Скоро тяжбы начнутся.

– Вечно эти тяжбы. Но вы правы: мне хочется сбежать, – покорно вздохнула Сочия. – Есть и еще кое-что. Возможно, наша демоница преследует Кедлу.

– Почему ты так решила?

– Кедла говорит, как только дело доходит до стычки, начинаются странности.

– Например?

– Всякие чудны́е дела, – пожала плечами графиня. – Иллюзии, видения. И все легче удается, чем должно бы.

– Совершенный, у меня от этого всего мурашки по спине, – пожаловался Бернардин. – Во что мы вляпались?

У брата Свечки у самого мурашки бегали.

– Это-то нам и следует выяснить.

– Как?

Но совершенный и понятия не имел.

В Антье жило немного дэвов и еще меньше – дейншо. Ни у собратьев мейсалян, ни у чалдарян, ни у язычников ничего полезного брату Свечке выяснить не удалось, и он решил обратиться к святым людям дэвов и дейншо. Этим он и занялся в один прекрасный вечер, предварительно выяснив, кого следует расспросить, и условившись о встрече. За себя старик не боялся. В городе злословили, что, пока в Антье верховодит Бернардин Амбершель, даже самая соблазнительная девица может без страха пройтись по улицам в чем мать родила.

Бернардин действительно поддерживал порядок драконовскими мерами. Но никто, кроме епископа ля Веля, не возражал.

Почти все дэвы и дейншокины теперь жили за городскими стенами, в быстро растущем пригороде на западном берегу реки Джоб. Когда волки войны не терзали окрестности Антье хотя бы несколько месяцев, сразу начинала процветать торговля.

Когда-то давно брат Свечка высадился в тех местах с небольшого корабля и потому думал, что быстро сориентируется в портовом районе. В итоге монах дважды заблудился и очень переживал, что опоздает на встречу. Темнота не казалась ему опасной – наоборот, укрывала, как старый удобный плащ.

На узеньких улочках с ним ничего и не случилось – беда подстерегала у самых дверей маленького дэвского храма, куда он направлялся. Его там должен был встретить приходящий священник по имени Редеус Пиклю. Пиклю славился в основном не как священник, а как врач. Он много путешествовал и стал довольно известным исследователем различных мировых религий и их истории. Брат Свечка его знал: Пиклю служил лекарем в коннекской армии во время кальзирского священного похода, а совершенный был там полковым священником. У Пиклю замечательно получалось общаться с язычниками на Шиппене.

Дорогу совершенному заступил мужчина. Быть может, поджидал, а может, шел следом за стариком, в котором без труда угадывался мейсалянин. В слабом свете, проступающем из открытой двери храма, глазам Свечки предстала такая картина, что он сразу понял: за пределами стен суровые меры Бернардина не столь действенны. Перед монахом стоял типичный член Конгрегации – сутана, низко надвинутый капюшон, кусок черной ткани на лице.

– Вечер добрый, еретик. Какая приятная встреча. – В голосе звучало злобное ехидство.

– Неужели? – потрясенно отозвался Свечка. – Что-то я сомневаюсь.

– Для нас большое везение. Мы тебя знаем. Будет чем подцепить эту сучку Рольт. Чтобы тебя спасти, она отзовет своих псов.

Брат Свечка понимал, что будет все ровно наоборот: Сочия поубивает кучу пробротских чалдарян – мужчин, женщин, детей, пока не отомстит обидчикам. И убивать будет, скорее всего, прямо на ступенях собора, в котором погибло так много добрых людей во время первого церковного похода на Антье.

– Ты совершаешь ошибку, но пожалеть о ней едва ли успеешь, – сказал Свечка, отмечая про себя, что слово «мы» подразумевало еще троих. Двое стояли теперь за спиной монаха и еще один – в дюжине ярдов справа. Последний был самым молодым из всех и не особенно рвался участвовать в нападении.

Старик пытался запугать разбойника, зная, какой силой теперь обладает Сочия. Сам-то он ничего сделать не мог. Придется вести себя так, чтобы не провоцировать их, пока графиня не нанесет удар.

Стоявшие позади совершенного схватили его за руки. Тот, что был справа, наклонился и зашептал ему прямо в ухо какую-то мерзость. Но монах так и не успел услышать, что именно.

Вверх по его спине и шее быстро скользнуло что-то холодное и направилось к щеке. Свечка качнулся, и шептавший ему на ухо злодей с криком отпрянул, схватившись за лицо.

Левая рука Свечки дрогнула и дернулась вбок и назад. Второй нападавший тоже закричал и замахал правой рукой, будто бы стряхивая с ладони горящие уголья.

Монах услышал за правым ухом громное шипение и тут же почувствовал, как по плечу ползет что-то тяжелое. Татуировка на левой руке тоже зашевелилась. Словно помимо его воли, правая рука поднялась и коснулась стоящего впереди человека, и совершенный с ужасом увидел, как змея ужалила громилу прямо в ладонь, сжимавшую уже занесенную для удара дубинку.

Снова крик.

Все трое рухнули на землю. Сначала их сотрясала дрожь, потом начались конвульсии. Четвертый стоял как вкопанный, вытаращив глаза, и не решался ничего предпринять.

– Беги, мальчик! – крикнул брат Свечка. – Пока можно.

Из храма, окрестных лавок и домов высыпал народ.

Паренек пустился наутек. Свечка от души понадеялся, что страх навсегда отвадит его от подобных ночных развлечений.