– Спала, – уверенно ответил Славка. – Вон в том флигеле.

– Вы сами это видели? Кто-нибудь еще может это подтвердить?

Славка ответил, что это могут подтвердить спасатели, которые видели, как она умывалась и пила кофе. И тотчас понял, что следователю больше ничего не остается, как подозревать его самого. «Буду молчать. Ни слова больше!»

– Я хотел бы снова повторить свой вопрос, – произнес Пузырьков после паузы. – Вы поднимались на вершину Истукана в пятницу утром?

Каждое слово давалось ему с трудом. Славка был ему симпатичен, но приходилось говорить с ним о неприятном. Наверное, то же испытывают врачи: они жалеют клиента, сострадают ему и все же вынуждены делать ему больно.

Славка нахмурился, опустил глаза и принялся барабанить пальцами по жестяному крылу.

– Почему вы не хотите сказать мне правду? – спросил Пузырьков. – Боитесь навредить другу? Ничем вы ему уже не навредите, потому что я и без вас знаю, что Герасимов поднимался на Истукан в пятницу и после возвращения предложил поменяться с вами сменой. Так что же все-таки случилось с Герасимовым на горе? Почему он вместо вас ушел с группой в горы? Скажите правду, и мы вместе подумаем, как ему помочь.

Славка еще сильнее втянул голову в плечи. Волосы упали ему на лицо. «Все равно буду молчать. Даже если Гере помочь уже нельзя, пусть хотя бы моя совесть останется чистой».

«Допрос надо построить таким образом, чтобы допрашиваемому стало выгодно говорить правду, – вспомнил золотое правило Пузырьков. – А для этого допрашиваемый должен выступить в роли адвоката».

– Хорошо, – доверительно произнес Пузырьков. – Я вам кое-что расскажу, а вы меня поправьте, если что не так… В пятницу утром на вершине Истукана убили начальника охраны одной из аптек города Ломсадзе. Убили его, по-видимому, из огнестрельного оружия, причем выстрел был произведен со стороны обрыва, в тот момент, когда Ломсадзе стоял на краю пропасти. Труп упал со скалы в реку, а позже был вынесен в море. Во время падения он ударился головой о скальный выступ, на котором остались частицы крови и волосы, что позволяет с большой долей вероятности говорить о месте и времени убийства. Повторяю: это вершина Истукана, пятница, между шестью и восемью часами утра… Вернувшись с Истукана в весьма возбужденном состоянии, Герасимов немедленно стал требовать у директора отпуск. Получив отказ, он попросил вас поменяться сменами. В этот же день после обеда Герасимов ушел с группой в горы.

– Гера никого не убивал! – вспыльчиво сказал Славка. – Его самого чуть не убили!

– Почему же вы не хотите рассказать мне об этом?

– Потому что все равно не поверите.

– Все равно не поверю? Разве я давал вам повод так думать?

Славка помолчал, посмотрел по сторонам и глухо произнес:

– Это сделала женщина в черном…

Пузырьков сидел у раскрытого настежь окна и помешивал сахар в кофейной чашке. Некогда запруженный автомобилями, Приморский бульвар был почти пуст, зато тротуары напоминали торговые ряды в базарный день. Курортники, которым уже наскучили море и пляж, пришли сюда, чтобы поглазеть на работу киносъемочной группы.

– Оцепление!.. Товарищ капитан!.. Капитан Карнаухов! – кричал кто-то в мегафон. – Я же просил вас не пропускать ни одной машины! Откуда здесь эта «Газель»?.. Что?!. Какой пропуск?.. Может, у него есть пропуск наехать мне на голову?..

Вокруг бутафорного дома носились люди в спецовках. Все передвижения – только бегом. Молодой человек в кепке с огромным козырьком тянул катушку с кабелем, словно связист времен войны. Подъемный кран выпрямлял стрелу, которую венчала операторская площадка. На ней сидел человек в наушниках, прислонившись к окуляру камеры. Он напоминал артиллериста у орудия. И вообще, все вокруг напоминало подготовку к боевой операции.

– Не мешают? – спросил Пузырьков у Наврусова.

Директор ожидал ответа на свой вопрос. Ответ затягивался, следователь пытался перейти на другую тему, и это вынуждало директора нервничать. Он пожал плечами, поднес к губам чашку, хотя она уже давно была пуста.

– Я их вообще не замечаю, – произнес директор с заметным раздражением, словно хотел сказать, что его мысли заняты Ломсадзе, а не киношниками.

Пузырьков отвернулся от окна, откинулся на спинку высокого кожаного кресла и сложил руки на груди.

– Следствие пришло к выводу, что это был несчастный случай, – быстро, почти скороговоркой, произнес Пузырьков и сделал глоток кофе.

– Как? – переспросил директор и чуть подался вперед.

– Состава преступления нет, – переформулировал ответ следователь. – Он делал зарядку на пирсе, поскользнулся и ударился головой о бетон. Естественно, упал в море. Несчастный случай.

Директор с заметным облегчением вздохнул, ослабил узел галстука на воротнике и тоже откинулся на спинку кресла.

– Слава богу, слава богу! – оживленно сказал он. – Грешно, конечно, радоваться по этому поводу, но, вы знаете, мы все это время места себе не находили!

– Почему?

– Как почему? – Директор потянулся к бару, открыл дверку и обвел рукой строй бутылок. – Когда убивают сотрудника, то весь коллектив чувствует над собой некую мрачную тень, дыхание смерти, все невольно начинают озираться, в чем-то подозревать друг друга… А несчастный случай – это совсем иное… Прекрасный все же был работник Ломсадзе! При нем система охраны функционировала безукоризненно… Коньячку?

– Не откажусь, – кивнул Пузырьков. – Дело практически закончено, можно немного расслабиться.

– При всем уважении к вашей профессии, – сказал директор, наполняя рюмки, – я все-таки вам не завидую. Какой титанический труд!

– Это так кажется! – махнул рукой Пузырьков. – Ваша работа намного более нервная и опасная.

– Ну что вы! – возразил директор и скромно опустил глаза. – С чем я имею дело? Пилюли да горчичники, пенсионерки да инвалиды… Знаете, иногда зайдет ко мне какая-нибудь бабуся и скажет: «Сынок, мне лекарство прописали, да пенсия шибко маленькая, не хватает». У меня аж сердце от жалости сжимается. А ведь каждому хочется помочь… Ваше здоровье!

Пузырьков кивнул, принимая тост, и пригубил рюмку.

– Скажите, – возбужденным голосом произнес директор. – Вот вы сказали – простите, я все про Ломсадзе! – вы сказали, что состава преступления не нашли. А что, у вас было серьезное подозрение, что это убийство?

– Я обязан был проверять все версии.

– И ваш вывод совершенно однозначен – это несчастный случай?

– Именно так. А теперь позвольте мне вопрос.

– Да-да! – с готовностью ответил директор, поставил рюмку на стол и вытер губы платком.

– В вашем коллективе много красивых девушек. А совсем рядом – богема: молодые артисты, каскадеры, пиротехники, режиссеры. Неужели не произошло никакого сближения?