Глядя на нее, смущенную, растерянную, жалеющую его до слез и, несомненно, влюбленную, Ян почувствовал, что он больше не сердится. То чувство неприязни, которое вынуждало его держаться подальше от Алисы, пропало само собой. Как, оказывается, легко простить человека, который готов из-за тебя плакать…

– Вовремя пришла, – оценил Ян. – Еще пять минут – и не застала бы.

– Как это? Тебя куда-то переводят?

– Уже выписан.

– Не может быть! – поразилась Алиса. От изумления она забыла даже о стыде. – Тебя же только вчера привезли!

– Устать от моего общества можно быстрее, чем ты думаешь. В любом случае, я теперь снова свободный человек.

– Ян, я… Мы можем поговорить?

– Не здесь.

Они и так уже привлекли лишнее внимание. Они были заметны и по одному – Ян с его незаурядным ростом и светлыми глазами, Алиса с ее мягкой сексуальностью, в которой было что-то от Голливуда Мэрилин Монро. А вдвоем они и вовсе казались здешним тетушкам живым сериалом.

Алиса тоже поняла это. Она кивнула, и больницу они покинули вместе, но далеко не ушли – остановились под старой ивой, раскинувшей желто-зеленые ветки неподалеку от открытой стоянки. Ян уже видел там машину Алисы; вспоминать подходящий номер такси теперь было необязательно.

– Я бы хотела извиниться за то… что было, – быстро выпалила Алиса. Чувствовалось, что она готовилась к этому разговору, так и не придумала идеальную речь и теперь была вынуждена импровизировать. – Мне ужасно стыдно за то, каким все это предстало! Я не того хотела… Сама не знаю, чего я хотела. Но я не такой человек, который ищет извращения у других и копается в грязном белье.

– Не в чем там копаться.

– Ну вот, меня опять несет не туда! Ян, просто прости меня. Если я буду и дальше оправдываться, я наговорю еще больше глупостей. Я могу только пообещать, что никогда не буду ворошить эту историю с твоей сестрой. Я все равно ничего не пойму… Я решила, что все это оставлю в прошлом.

– Правильно решила. Все, что произошло с Александрой, тебя не касается. – Ян не пытался упрекнуть ее, он просто обозначал факт. – Мое отношение к ней никак не влияет на то, что происходит между тобой и мной.

– Я согласна! То есть, я хотела бы, чтобы происходило и дальше, как раньше, я скучаю по этому… Ты позволишь?

– Слушай, я себя сейчас каким-то султаном перед наложницей чувствую… Завязывай, а? Был неприятный случай – и закончился, забыли.

– О, такое забыть – это всегда пожалуйста! – широко улыбнулась Алиса. – Не хочешь поехать ко мне? Раз уж ты сбежал от врачей, позволь хотя бы мне понаблюдать за тобой!

Предложение было очень кстати: головная боль накатывала волнами. Она то отступала, почти исчезая, то усиливалась и неровным ритмом стучала в виски. Яна подташнивало, и, хотя такое сотрясение мозга было неопасным, он решил перестраховаться. Да и какая разница, где сидеть у компьютера и собирать данные – у себя или у Алисы?

Она радовалась их примирению, как ребенок. Алиса прекрасно видела, в каком он состоянии – сложно было не заметить ссадины и пугающе черные круги под глазами. Но она была слишком умна, чтобы отчитывать его, как Павел, или нудно убеждать, что ему нужно отдохнуть. Она помогала молча и ненавязчиво – и оттого идеально. Она обустроила ему рабочее место в гостиной, чтобы он полулежал на диванных подушках. Алиса внимательно изучила список лекарств, выданный ему в больнице, и тут же сбегала в аптеку. Теперь она следила за тем, чтобы он вовремя ел и пил достаточно воды. Яну ничего не нужно было делать – и это освобождало время. Он и не представлял, что собранная и даже строгая на работе Алиса может оказаться такой нежной и заботливой. Ян заметил это, но в полной мере смог бы оценить, только когда закончится расследование.

Прежде чем встречаться с Майей Озеровой снова, ему нужно было составить ее детальный портрет. Кое-что он уже знал, кое-что попросил выяснить полицейских компьютерщиков – неофициально, как личное одолжение. Ее образ становился все более полным – и любопытным.

Майя была не из привилегированных с детства девиц, в отличие от той же Лизы Давыдовой. Она ходила в самую обычную школу и жила в районе, который в ту пору считался неблагополучным. Семья состояла на учете – но не из-за аморального поведения, а из-за вечного недостатка денег. Мать Майи растила ее и двух сестер одна, поэтому младшей постоянно доставались обноски старших, все те вещи, из-за которых не слишком умным одноклассникам было легко насмехаться над ней. На фотографиях тех времен она напоминала угрюмого маленького оборванца. Это могло озлобить ее – но это же научило держать удар.

Более тщательная проверка показала, что ее мать стала одиночкой не потому, что «папа – летчик». Отца Майи посадили за изнасилование, когда она только-только пошла в среднюю школу. Его жертвой стала молоденькая девчушка, которой едва исполнилось восемнадцать – это спасло нападавшего от более серьезной статьи за педофилию. Читая материалы дела, Ян пытался понять, как это отразилось на Майе. Знала ли она про преступления отца? А может, была жертвой? Кто знает, заходил ли он к ней в комнату по вечерам… Ее мать на суде до последнего яростно защищала мужа, доказывая, что его жертва во всем виновата сама. Такие матери зачастую не готовы услышать крик о помощи собственных детей.

Таким образом за плечами у Майи оказалась дурная наследственность и, возможно, травматичное прошлое.

Училась она неплохо, в отличие от папочки с мамочкой, Майя была умна от природы. В старших классах она, правда, увлеклась тем, что сама называла черной магией, а ее знакомые с дрожью в голосе именовали сатанизмом. Читая ее записи в социальных сетях и просматривая фото, Ян видел, что неправы были обе стороны. Майя одевалась, красилась и вела себя как типичный подросток-гот. Все это было способом привлечь к себе внимание, вряд ли она на самом деле верила во всю эту белиберду с демонами и принесением в жертву девственниц. Она просто хотела быть «одной из тех девчонок» – заметных и вроде как крутых. К тому же, создавать мрачный образ ведьмы из тех обносков, что ей доставались, было не так уж сложно. Потом, уже в студенчестве, она наигралась и прекратила эту муть.

Но для следователя здесь было важно другое. За годы вращения в специфическом сообществе Майя насмотрелась на ритуалы, жертвоприношения и кровавые убийства. Да, на видео. Однако основы она знала. Не это ли помогло ей придумать кровавый сценарий для собственных подруг, когда возникла такая необходимость?

Дальнейшие годы жизни Майи Озеровой были не слишком примечательными. Отучилась, нашла приличную работу, стала снимать собственную квартиру. Получила возможность покупать себе новые вещи и ходить по салонам красоты. Закрыла дверь в прошлое и с удовольствием слилась с толпой. Но прошлое ведь не исчезает только потому, что мы этого хотим… Оторваться от него – все равно что оторваться от собственной тени. Так что в биографии Майи были предпосылки для социопатии, и оставалось только найти мотив.

Но очевидного мотива не было. Как бы Ян ни старался, он не находил указаний на отношения Майи с мужчинами. Хотя она, надо отдать ей должное, хотела, чтобы так было. Майя берегла свою личную жизнь от соцсетей, она не стремилась выложить во всеобщий доступ фото каждого подаренного ей букета и о «своем пупсике» не писала. Пока у Яна были только показания Виктора Сосновского, да и то пересказ чужих слов.