– Ну, определенный результат это уже принесло. – Ян указал на повязку. – Я знаю только то, что уже рассказал вам – то есть, немного. Но как полицейский я вижу, что смысла ситуация как раз не лишена. Тот, кто это делает, может быть моим личным врагом, я репутацию не на пустом месте построил. Но это может быть и враг семейства Эйлер – еще со времен папеньки желающих малость проредить наши ряды хватает.

– В этом что-то есть, – признала Нина. – Не забывайте о том, что случилось с Никитой! Если бы речь шла только о давлении на Яна, Никиту не стали бы трогать. Это очень похоже на попытку навредить всем нам!

– Ты просто еще на нервах, вот и веришь ему, – снисходительно указал Павел.

– А теперь поубавь градус снобизма и включи голову, – посоветовал Ян. – Если бы кто-то захотел докопаться до нашей семьи так, чтобы это было уголовно ненаказуемо, образ Александры подошел бы идеально. Лично для меня это, скажу честно, как кирпичом по башке. Отцу, в каком бы состоянии он ни был, от такой встречи тоже достанется – достаточно подсунуть ему эту девицу-клона в момент прояснения. Вы с Ниной не так восприимчивы, но и ты бы таким гордым не ходил, если бы она к тебе пришла, а Нине прилетело по-другому.

– И был еще паук, – напомнила Нина.

– Да, был еще паук, о котором мы ни черта не знаем, кроме того, что это игрушка ручной работы, которую какой-то заботливый папа Карло выстрогал на самом краю галактики. Так что предлагаю пока все-таки не трогать паука и отыскать ту девицу. Посмотри на нее, Пашка, убедись, что она настоящая. А потом, когда моя адекватность перестанет вызывать у тебя вопросы, выясни, на какой машине укатила эта верткая зараза!

Павел еще несколько минут изображал сомнение, но это было скорее попыткой сохранить авторитет. Судя по еле заметной улыбке Нины, она тоже все понимала. Наконец он заявил:

– Хорошо, я посмотрю видео! Но если никакой девицы-Александры там не будет, ты пройдешь обследование у психиатра. Настоящего, а не Нины!

– Эй! – возмутилась Нина.

– Ничего не имею против тебя, сестренка, но ты его жалеешь. А нам нужен человек, который честно скажет, не сошел ли он с ума!

– Заметано, – кивнул Ян. Для себя он решил, что боль все-таки терпимая и можно обойтись без лекарства. Вот, кивнул – и ничего!

Брат и сестра еще немного посидели с ним, но Ян заверил их, что торчать тут и держать его за руку не нужно. Он, мягко говоря, не при смерти! Павел ушел первым, и было заметно, что он гордится выполненным семейным долгом. Нина задержалась чуть дольше, еще с десяток раз заверила его, что он может в любое время обращаться к ней за помощью. Лишь напоминание о том, что ей скоро забирать Никиту из садика, в который она только-только отважилась его вернуть, заставило Нину поторопиться.

Когда она ушла, Ян выждал минут двадцать, чтобы не рисковать, и вызвал к себе врача. Если бы он был обычным пациентом, медсестра подробно расписала бы ему, как и куда он может засунуть свои поручения. Но он был полицейским, все это знали, и скоро врач зашел в его палату.

– Мне бы выписаться, – сказал Ян.

– Выписаться? Еще рано!

– Насколько я понял, ничего серьезного у меня нет.

– Мы ничего не обнаружили, – уклончиво ответил врач. – Но для полной уверенности не мешало бы понаблюдать за вами еще сутки!

– Давайте я сам за собой понаблюдаю, а потом сообщу результат? У меня и правда дела. Тоже вопрос жизни и смерти, но не совсем так, как у вас.

– Выпустить вас я могу – у нас тут, знаете ли, не тюрьма! Но вам придется написать расписку о том, что вы понимаете, к каким последствиям это может привести. Включая самые печальные.

Судя по драматичному тону врача, он и правда надеялся произвести на Яна впечатление. Но это он напрасно.

– Я должен написать, что признаю вероятность в любой момент сыграть в ящик? Да без проблем, несите бумагу. Я на работе этим каждый день занимаюсь безо всяких расписок.

Бравада была предназначена в большей степени для врача, Яну было далеко до того оптимизма, который он пытался изобразить. Он понимал, что положение у него непростое. Синяки и ссадины – это ерунда, а вот травма головы – паршивая штука. Может оказаться пустышкой, которая никак себя не проявит, а может привести к осложнениям. Врач дело говорит, еще сутки в больнице ему бы не помешали.

Но он не мог на сутки выпасть из игры, особенно теперь. Преследованием незнакомки, притворявшейся Александрой, займется Павел. Он может ворчать сколько угодно, профессионал он неплохой, и если она оставила след, Павел его найдет. Ян же собирался вернуться к делу о резне в загородном доме.

Да, он был готов сдаться. Но именно встреча с самозванкой заставила его изменить свое решение. Эта женщина невольно напомнила ему о том, что когда-то он был братом. И в этой же роли – бывшего брата – оказался теперь Григорий Давыдов. Он потерял напарницу по бизнесу, подругу, сестру, он видел ее безжизненное, окровавленное тело, и этот образ наверняка будет преследовать его годами. Совсем как белый гроб с лилиями… Ян уже не мог ничего сделать для Александры. Зато он мог помочь Григорию Давыдову, подарить ему то горькое успокоение, которое приносит правда.

Уже ясно, что не было там никакого маньяка. Лиза Давыдова умерла случайно, просто потому, что оказалась не в том месте не в то время. И это делало ее смерть еще страшнее.

Врачи его все-таки отпустили, хотя и не скрывая негодования. Ян покинул отделение, прикидывая, какое такси вызвать быстрее всего – его собственный автомобиль остался у торгового центра. Отвлеченный этим, он даже не заметил в коридоре Алису, пока она сама не позвала его.

Она, конечно же, сразу покраснела – определитель эмоций работал без перебоев. Чувствовалось, что Алисе все еще стыдно перед ним, она не решалась заглянуть ему в глаза, нервничала, теребила полы потрепанного, больше похожего на тряпку белого халата, который ей выдали для посещения пациента.

– Ты что здесь делаешь? – поразился Ян. Уж кого-кого, а Алису он увидеть не ожидал!

– К тебе приехала, – тихо ответила она.

– Как ты узнала, что я здесь?

– Мне позвонила твоя сестра… И я очень благодарна ей за это!

Вот оно что… У каждого из его старших родственников были свои недостатки. Если Павлу обязательно нужно было учить его жизни, то Нине порой очень хотелось сунуть нос не в свое дело. До тридцати лет она его еще не трогала, считая, что «мужчинам можно». Что именно можно – она не уточняла. Но после этого она вбила себе в голову, что он тайно страдает от одиночества. Что он, лучше других, что ли? Должен страдать! Поэтому она живо интересовалась всеми его знакомыми, и он пару раз упомянул при ней Алису – потому что к Алисе он возвращался чаще, чем к другим.

А Нина поспешила их поженить – хотя бы в собственных мыслях. Она не знала об Алисе ничего, кроме имени, но тут авария сыграла ей на руку, дав доступ к телефону Яна. Там она нашла номер Алисы, и вот результат.