С информацией такого рода в Париже проблем не было: через пятнадцать минут наша путешественница сидела на скамейке в сквере напротив какого-то банка, ела мороженое и листала удобный атлас туриста, уложив на колени полтора десятка красочных буклетов различных недорогих бутиков, которые ей совершенно бесплатно напихали горластые роллеровые тинейджеры, раскатывающие по мостовой с рекламными досками на груди.

Замок Друа располагался в пригородной зоне, по дороге в Фонтенбло. Добраться до него с экономией можно было минимум на семи автобусах, следовавших на Фонтенбло с интервалом в сорок пять минут, или за сто пятьдесят франков на такси. Какой из способов выбрать, Алиса пока что не решила: полистав атлас, она обратила внимание на банк и слегка взгрустнула.

Дело в том, что теоретически наша леди была богата. Ныне покойный Серж Лиховский — муж ныне покойной Ли — оставил завещание, в соответствии с которым в случае его смерти все нажитые им средства принадлежат его законной супруге. Оно зарегистрировано в одной из питерских нотариальных контор, уведомления разосланы в четыре швейцарских банка и подтверждены Сержем лично. Координаты банков и реквизиты в одной папке с завещанием. Алиса может воспользоваться загранпаспортом Ли и получить все деньги: Серж, мир его праху, говорил, что отпечатки пальцев и проекцию сетчатки там не проверяют, потому как клиенты постоянные и проверены многократно. А по-другому в целом мире никто не сумеет обнаружить подмену. Но! Паспорт и папку Алиса оставила в усадьбе Лиховского, когда они с Рудиным не пожелали пребывать в обществе Марта и его головорезов. То есть драпали они, удирали во все лопатки! Не до рассуждений было: Алиса схватила самое ценное, а также то, что под руку подвернулось, и помчалась сломя голову. Самое ценное в ее представлении — это найденный Рудиным в поместье Лиховского архив Остермана. А под руку подвернулись предложенные ей Сержем деньги — они лежали на верхней полке в сейфе, в удобном пакете. Папка же с завещанием и загранпаспортом Ли хранилась в большом отделении среди кучи похожих папок — это же нужно было копаться, искать… Кроме того, наша малоимущая барышня, лишь единожды в жизни державшая в руках тысячу долларов (это Ли ей давала — для дела), вопрос насчет завещания рассматривала не иначе, как некий сказочный прожект, а в тот критический момент уложенные в пакет двадцать штук баксов и сто пятьдесят тысяч рублей показались ей сказочным состоянием, затмившим все сокровища мира. Эти деньги принадлежали ей по праву, тут можно было не сомневаться! Валявшийся же в углу чехол от спиннинга, набитый деньгами Марта, Алиса даже и не подумала взять. И ни капельки сожаления не испытывала впоследствии: за эти деньги, как ей представлялось. Март достал бы их со дна морского! А так — два года жили беспечно, никто не беспокоил.

Нельзя сказать, что наши приятели не пытались впоследствии как-то поправить положение. По истечении некоторого времени Рудин посетил Каменку под предлогом возвращения «таблетки»[22], позаимствованной для транспортировки Гриши Толхаева. Каменка — это поселок неподалеку от усадьбы Лиховского, в которой наши приятели некоторое время скрывались после бегства из Белогорска. Так вот, Рудин вернул поселковому фельдшеру Михалычу «таблетку» и узнал следующее: по факту смерти Лиховского заведено уголовное дело, усадьба опечатана, а всю нашу славную компанию вяло ищут по приметам. Не ограничившись услышанным от Михалыча, Пес вечерком забрался в поместье опечатанное и произвел там обыск на предмет обнаружения. И, разумеется, ничего такого не обнаружил — все изъяли.

— Дело дохлое, — резюмировал Рудин по возвращении. — Я проконсультировался. О том, чтобы выкупить у следственных органов завещание и паспорт, не может быть и речи (это многоумный Гриша Толхаев предложил с ходу — выкупить, у них тогда еще деньги не кончились). И паспорт и завещание на учете в Интерполе — сунешься, сразу возьмут…

Алиса в таких тонкостях разбиралась неважно, но за два года успела изучить своего супруга досконально, а потому сделала соответствующие выводы. Рудин не хотел этого наследства. Человек войны, он всецело пребывал во власти некоей атавистической охотничьей доминанты, которая не оставляла места компромиссам.

Когда они удирали из усадьбы Лиховского, Пес распорядился, чтобы Алиса взяла из кабинета деньги Марта, и страшно негодовал, что дама сердца его ослушалась.

— Это военная добыча, трофей, взятый на поле боя! Мы имели на них безраздельное право и правом этим преступно не воспользовались…

А «правильные деньги», взятые Алисой из сейфа, душу сурового воина не грели. Серега страшно комплексовал из-за того, что становление их общего хозяйства на новом месте в постубегантный период осуществлялось именно на деньги Алисы. Он привык все брать от жизни сам и не желал быть у кого-то на иждивении.

Другое дело — архив. Архив, собственно, никому не принадлежал — товарищ Остерман А. И. сдвинул лыжи два столетия назад и свои бумаженции никому не завещал. И хотя архив был припрятан на территории усадьбы Лиховского, для Рудина это не имело совершенно никакого значения. Это он, Серега, нашел ларец со своими псами. Значит, что? Правильно — военная добыча. Трофей. Поэтому Рудин шибко и не возмущался, когда Алиса предложила ему свой авантюрный проект. Мужик притащил в пещеру убитого на охоте зверя, мясо съели, а шкура осталась. Теперь женщина пойдет к ручью и будет шкуру скоблить, чтобы сшить из нее одежду…

Погоревав слегка о нереализованных возможностях, Алиса посвятила десять минут изучению рекламных буклетов и отправилась прихорашиваться. В самом деле — не идти же к барону в джинсовом комбезе да с конским хвостом! Тем более данный пункт был обговорен с Рудиньш и он его одобрил.

Как вы думаете, сколько нужно даме, чтобы приобрести в Париже скромный, но приличный наряд и соорудить маломальскую прическу? Алиса, как женщина, воспитанная в социалистических канонах практицизма, запланировала на это неблагодарное дело полтора часа и сто баксов. Чем руководствовалась? Рекламными ценами в буклетах и обозначенными на атласе местами расположения магазинов. Все рядом, везде пешком можно прогуляться, цены вполне приемлемые, местами даже со скидкой. Подумав хорошенько, Алиса решила сделать прибавку в расчете на непредвиденное: еще десять-двадцать баксов и полчаса.

— Что у вас на голове, мадам? Да вы просто преступница! — вот так нашу замаскированную встретили в первом же салоне. — Только помыть и расчесать?! И слушать ничего не желаем! Немедленно садитесь, иначе мы вас заколем вот этими ножницами…

Примерно то же самое было в магазинах — с некоторыми разночтениями. В результате Алиса — безо всякой натуги, естественно и самопроизвольно, потратила на прихора-шивание несколько больше, чем планировала: около шести часов и почти все четыреста баксов резерва. А когда спохватилась, было уже поздно: в сумочке остались около ста долларов расходных, часы на башне показывали пять ноль пять пополудни — до отхода автобуса на Фонтенбло оставалось десять минут, а чтобы добраться до автовокзала, требовалось как минимум полчаса.

— Рудин меня убьет! — пискнула Алиса, влетая в вестибюль гостиницы — так получилось, что круг ее похождений замкнулся примерно на том же месте, откуда и начался — все магазины располагались рядышком. — Резерву — пиз… ой, чуть не оговорилась! Вызовите мне такси, — распорядилась Алиса, кидая на стойку пакет с комбезом и кроссовками и исследуя содержимое сумочки. — Ой! У вас таксисты доллары берут? У меня франки кончились!