свергнуть Эль-Тимура, Баян станет всемогущ и сам заполучит пост канцлера.

Значит, я обязана помочь им. Тал Тал и Баян — мои друзья, они спасли меня и прикрывали ото всех, хранили мою тайну. А я выходит их подведу под монастырь, причем под буддистский.

Я слабо верила, что Ван Ю всерьез работает на канцлера. Скорее всего он действует по собственному усмотрению или вообще в сговоре с Сон Нян. Они тоже хотят свергнуть канцлера. Но вот тогда их корейская партия станет всемогуща.

Что ж, я выступаю за меркитский клан Баяна.

— Вот именно, — Тал Тал поставил чашку на стол.

Я обернулась на него, сообразив, что не слушала, о чем они говорили.

— Будет плохой тактикой встретится с послами, не имея карт на руках, — продолжил Тал Тал, — мы не знаем, что предложил им канцлер через Ван Ю, и это делает нас уязвимыми.

— Но мы все равно не узнаем, что он им нашептал, — покачал головой Баян, — самого его нам не встряхнуть. Даже если нападем на него, он ничего не скажет. Я этого твердолобого знаю.

Тал Тал скрипнул зубами и сжал кулаки. Его глаза яростно забегали. Я поняла, он очень зол. Ван Ю не в первый раз оставил его с носом. А у гордости Тал Тала не было предела, и его сильно уязвляло тот факт, что Ван Ю обманул нас.

Я виновато потупилась. Это все из-за меня. Если бы я тогда не попалась Бухе в руки, ничего этого не было. Скорее всего, когда я подслушала их разговор, стоя в туалете, они меня заметили. Я была слишком неосторожна.

Мы еще посидели и разошлись. На этот раз нам удалось снять хорошие апартаменты, состоящие из трех комнат, соединенных между собой тонкими бумажными стенами.

Я беспокойно ходила из стороны в сторону, не собираясь отдыхать. Хотя мы больше суток провели в пути. Должен быть выход.

Я застыла у окна, всматриваясь в свое отражение. Бледное лицо, синие круги под глазами, обветрившиеся губы. Поспешно я направилась к круглому зеркалу, висевшему тут на стене.

Неужели я правда так плохо выгляжу. Мои волосы, заплетенные в косу, неуместно растрепались и неопрятными завитками торчали вокруг ушей. Лицо совсем осунулось, кожа побледнела, отчего рыжие веснушки сильнее выделись на носу.

Маленькое лицо больного чумой с жалким взглядом. Упав на подстеленный матрас, я панически задрыгала ногами в разные стороны. Уродство! И это все меня видели такой, ни макияжа, ни естественной красоты. Жертва Освенцима! Нет, скорее жертва монголо-татарского ига!

Представляю, как послы Кочючюка поинтересуются у Тал Тал: «А это у вас красивый мальчик или некрасивая девочка?». Неудивительно, что на меня сплошь и рядом западают всякие извращенцы вместо нормальных мужчин.

Стоп! Нормальные мужчины — это то, что мне необходимо сейчас! Я поняла, что надо делать.

Вскочив с подстилки, я бросилась в комнату к Тал Талу.

— Господин Тал Тал! — заверещала я, вбегая в комнату.

Он стоял возле ширмы, собираясь снять нижнюю рубаху белого цвета.

— О-о-ой! — я поспешно отвернулась, успев выхватить взглядом полоску смуглой груди.

И куда я пялюсь, я побила себя по лбу.

Тал Тал раздраженно кашлянул. Я повернулась. Он запахнул рубашку и для надежности напяливал халат, будто я сейчас насиловать его начну.

— Зачем ты пришла в неурочный час? — спросил он, наверно смутился.

— Простите, господин Тал Тал, сейчас день еще, хоть мы все и устали, так что фактически час урочный.

Он исподлобья взглянул на меня.

— Но я не это хотела сообщить. Представляете, я придумала план!

— План? Хах, — он усмехнулся, опустив голову, — если дело так и дальше пойдет, то господин Баян уволит меня с роли советника и возьмет тебя.

— Да будет вам, — я махнула рукой, — план, возможно, так себе, я надеюсь вы его улучшите. Потом вы бы сами такое никогда не предложили.

— Так я догадываюсь это что-то безумное? — он скрестил руки.

Я поняла, что ранила чувства Тал Тала. И заранее стало ясно, что он вряд ли согласится. Но это единственное, что пришло в голову.

— Вот послушайте, — мягко сказала я, — мы видели этих послов, их три человека, не так ли?

Тал Тал кивнул.

— Трое мужчин. Я видела, что один из них — монгол, другой — сэму наполовину как я вроде, а третий — перс. И я подумала мы в чайном доме с весенними девушками. Значит, как бы это сказать, они, скорее всего, не отказались бы провести какое-то время с девушками гезци.

— И что? — Тал Тал с подозрением прищурился, его враждебность никуда не делась.

Я сделала успокаивающий жест руками.

— Я переоденусь в девушку гезци и…

— Довольно! — жестко прервал меня Тал Тал, — это не подходит нам.

— Но вы хоть выслушайте.

— Зачем, если я и так знаю, в чем состоит этот секретный коварный план, ты хочешь одеться гецзи и проникнуть в компанию ильханитских послов, а затем секретным и коварным образом выведать, что им сказал Ван Ю.

Он говорил спокойным ровным тоном, но в глазах его клокотала буря. Неужели мой план так плох.

— И что же, сэр? — спросила я устало.

— Прошу, прекрати, — Тал Тал подошел ближе на один шаг и заглянул мне в лицо, но я опустила голову, — этот план никуда не годится. Он заранее провален, я-то знаю. Ты, без сомнения, сколь умна, столь и безрассудна. И я больше скажу это какой-то бред. То есть я должен прикрываться женщиной, чтобы осуществить свои планы? Это недопустимо. Хочешь, чтоб то, что случилось в трактире с Бухой повторилось? На этом твоя игра окончена, и более не смей мне предлагать этих идей, а еще сбегать и осуществлять эту бредятину! — все более распаляясь, заявил Тал Тал.

— Бредятину? Да это может и не идеальный план, — со слезами на глазах заявила я, так как меня внезапно пробила истерика, — но что я еще могу? Что я еще могу после того, как сама же все и испортила? Вы правильно сказали, что я попалась в руки Бухи и спровоцировала Ван Ю на этот коварный план. Если бы не я, вы бы не попали сейчас в такое положение. Выходит, что я только и делаю, что все порчу! Чувствую себя бесполезной, в то время как читала вам такие речи о своем святом предназначении. Я не то, что не могу указать путь другим, я не вижу его сама.

Я всхлипнула и продолжила, так как он молчал.

— Мне не причинили вреда как такового, но все же мне страшно. С тех пор, как я попала сюда,