«Это правда здорово, но не сейчас. Может быть, потом?»

– Постарайся освободиться быстрее. – Он поцеловал меня в шею и исчез.

Я впервые солгала ему, и из-за этого было ужасное чувство. Неужели я действительно могу поверить, что он мне лгал? Это казалось таким невероятным.

Урок все никак не заканчивался, и единственное, что я могла делать, – это мысленно составлять бесконечные списки аргументов за и против того, чтобы верить его словам. Мне очень хотелось записать их все, но поскольку я точно не знала, наблюдает ли он за мной, я так и не решилась это сделать.

На обед я не пошла. Поскольку после полудня у меня не было уроков, я могла либо остаться в помещении школы, либо отправиться домой. Обычно в таких случаях я шла в библиотеку или в художественную студию, чтобы поработать над зарисовками, но сейчас мне хотелось побыть одной. Кроме того, я не могла больше ждать – мне нужно было немедля выяснить правду.

И я отправилась в музыкальное крыло школы. По обеим сторонам коридора находились ряды маленьких звукоизолированных комнатушек. Время от времени их двери открывались, и тогда коридор наполнялся либо звуками прекрасной музыки, либо неумелым пиликаньем тех, кто еще только учился играть на скрипке. Я посмотрела на график, в котором было отмечено, какие комнатки сейчас заняты, а какие свободны, и обнаружила, что какое-то время одна из них будет не занята. Мне повезло – этой комнатой пользовались участники театрального кружка, поэтому на стене там имелось большое зеркало.

Я тщательно заперла дверь и закрыла шторкой маленькое смотровое окно. Сев перед зеркалом, я постаралась успокоиться и продумать вопросы, но это было нелегко. Всякий раз, когда я думала, что он, возможно, не станет отрицать, что лгал, мои глаза наполнялись слезами.

Возьми себя в руки, сурово сказала я себе. Ты же еще не знаешь, действительно ли что-то не так. Выясни правду, прежде чем драматизировать.

Я выпрямилась и позвала его по имени. Пора встретиться с ним лицом к лицу и задать ему вопросы в лоб.

Едва я успела произнести его имя, как он появился, все так же полный воодушевления. Должно быть, он наблюдал за мной, поскольку ему сразу же стало ясно, что это за комната.

– Ого, какая клевая комната! Звукоизолированная и пустая – почему мы не подумали о ней раньше? – Он протянул руку к моим волосам. – Сколько у нас времени, прежде чем тебе опять надо будет вести себя пристойно? – Его голос был немного приглушен, поскольку теперь он осыпал поцелуями мое ухо.

Меня разрывали противоречивые чувства. Части моего существа хотелось капитулировать, забыть про Кэтрин и просто наслаждаться моментом. Но другая часть моего рассудка, та, что была практична, не позволяла мне так просто оставить это дело. Меня переполняли мучительные сомнения, и я снова и снова проигрывала в голове то, что сказала мне Кэтрин. Надо было срочно что-то делать.

Я выпрямилась и посмотрела на него.

– Кэллум, пожалуйста, перестань.

Он поднял голову с дерзкой улыбкой на лице, явно полагая, что это просто часть развлечения. Но тут он перехватил мой взгляд, и его лицо вытянулось.

– Что случилось? – тревожно спросил он.

– Мне надо у тебя кое о чем спросить.

– Спрашивай о чем угодно.

– И я хочу услышать честный ответ.

На его лице изобразилась растерянность.

– Само собой.

Я заколебалась. Когда я скажу это, у меня не останется пути назад. Я разрушу либо его доверие ко мне, либо мое собственное сердце, но мне надо это знать. Надо быть сильной.

– Кэллум, кто такая Оливия? – Его лицо сразу же покрылось смертельной бледностью, а рот приоткрылся. – Пожалуйста, скажи. Мне нужно знать.

Он вновь обрел дар речи.

– Откуда тебе известно об Оливии?

– Значит, это все-таки правда. – Мой голос вдруг зазвучал глухо, и я почувствовала, как края моего мира начали осыпаться. Я больше не могла на него смотреть.

– Она просто девушка. Я… я не знаю, что тебе сказать. Она одна из нас.

– Тебе нет нужды объяснять. Мне все понятно. – Я собрала в кулак свое мужество и подняла голову. – Прощай, Кэллум. Было здорово, но мы с тобой оба понимаем, что это не может продолжаться дальше.

Моя рука двинулась к амулету.

– Нет! – закричал он, увидев этот жест. – Не уходи. Я понимаю, что тебя связывает с Робом! Мы можем что-нибудь придумать.

– Роб? При чем здесь он?

– Послушай, я знаю, ты все еще хочешь его, и я могу это понять. Мы все равно можем остаться друзьями.

– Это чушь, и я говорю вовсе не о дружбе.

Я все больше злилась, и мне приходилось прилагать усилия, чтобы держать себя в руках. Я не хотела, чтобы он увидел, как я плачу; лучше будет закончить все это быстро.

– Уже слишком поздно. Ты ничего не сказал мне об Оливии и о том, куда ушла Вероника.

Он пытался овладеть собой, но мои слова о Веронике явно сразили его наповал.

– Я могу все объяснить, – заявил он, определенно смутившись. – Это совсем не то, что ты думаешь.

Я украдкой бросила взгляд на его лицо. Он явно был в исступлении и отчаянно желал, чтобы все осталось как раньше – точно так, как предсказывала Кэтрин. Его чудные глаза были прикованы к моим, умоляя передумать, и на секунду мне показалось, что я утопаю в их глубинах. Что дурного в том, чтобы сдаться, подумала я. Что за беда, если он что-то у меня отберет, если у меня по-прежнему останется хотя бы малая часть его, Кэллума?

Я едва не дрогнула и, пока колебалась, заметила в его глазах проблеск надежды. Этот проблеск и склонил чашу весов – я не заслуживала, чтобы кто-либо так со мной обращался. Я была достойна испытывать любовь к тому, кто будет отвечать мне тем же, и, хотя мое сердце бурно протестовало, я почувствовала все возрастающую решимость.

– Я никому не позволю себе лгать, ни тебе, ни кому бы то ни было.

Его лицо вытянулось вновь.

– Прошу тебя, Алекс, не уходи! Я могу все объяснить, только дай мне шанс.

– Уже слишком поздно. – Я сказала это резко, стараясь скрыть отчаяние. – У тебя этих шансов было более чем достаточно. – Я вздернула подбородок, приказывая себе не плакать. – Пожалуйста, просто оставь в покое меня и моих подруг. Мы не хотим, чтобы ты собирал с нас нектар, к тому же здесь теперь в любом случае будет мало радости. Я брошу амулет обратно в реку для твоей следующей жертвы.

– Нет! Не уходи! Я расскажу тебе все! – В его голосе звучало неподдельное отчаяние.

– Уже слишком поздно, – повторила я, заставив себя отвести глаза от лица, которое я так любила и которое больше никогда не увижу. – Пожалуйста, Кэллум, так будет лучше. Прошу тебя, не пытайся снова вступать со мной в контакт.

Я посмотрела на него сквозь пелену слез. Его голова была опущена, и мне показалось, что на щеке парня блестит слеза. Он тряс головой и чуть слышно шептал: