– Ты сказала, что после того, как я с ним поговорю, ты сможешь мне помочь. Что ты имела в виду?

– Я могу помочь тебе, Алекс. Я могу сделать так, чтобы ничего этого никогда не было.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Подумай сама. Ну что мы делаем?

– Я не понимаю, к чему ты клонишь. – Я старалась не говорить с ней резко. Я понятия не имела, может ли сейчас нас слышать Кэллум, рядом ли он, но даже сама мысль об этом была мне невыносима.

– Каждый день я иду и отбираю у людей их воспоминания, – объяснила она. – О чем бы они ни думали в это время, подхожу я, и – бац – все их мысли исчезли. – Она на мгновение замолчала. – Я могу избавить тебя от всех воспоминаний о Кэллуме. Все станет так, как если бы он никогда не существовал.

Я ощутила холодок в сердце. Будет ли это лучше? Забыть все, что касается его? Снова стать той девушкой на берегу реки в Твитенхеме до того, как нашла амулет? Вчера я хотела именно этого, но тогда я не верила, что это возможно. А теперь, когда мне это предлагают, действительно ли я этого хочу? У меня не останется никаких воспоминаний, я не буду помнить ни его лицо, ни его прикосновения, ни его смех, ни его улыбку. Я не знала, смогу ли пережить утрату, вызванную забвением… но мне было так тяжело выносить боль, которую причиняло мне то, что я помнила. Я не могла принять решение сейчас, так быстро.

– Мне нужно время, – сказала я Кэтрин. – Можно я позову тебя позднее, когда приму решение?

– Не понимаю, почему это так трудно. Все твое отчаяние как рукой снимет. Разве не этого ты хочешь?

– Я не стану принимать решение прямо сейчас. Мне надо подумать, а тебе придется рассказать, как именно это будет происходить. Мне надо приготовиться.

– Хорошо. Позови меня позднее, но помни: чем дольше ты будешь откладывать решение проблемы, тем большую часть твоей памяти мне придется у тебя забрать, так что тебе надо принять решение очень быстро. Скоро я с тобой поговорю.

Она исчезла. Я вынула наушники из ушей и опять повалилась на кресло-мешок. Вокруг меня несколько девушек продолжали читать, работать и разговаривать. Если я приму предложение Кэтрин, то снова стану просто одной из них. Это было так заманчиво. Но забыть все полностью – забыть то, что я почувствовала, когда поняла, что люблю его, не помнить радости, которую ощутила, поняв, что и он любит меня, – могу ли я заставить себя все это потерять?

Но, с другой стороны, ведь все это было не по-настоящему. Все, что он сказал мне, каждый раз, когда он говорил, что любит меня, – все это ложь. А какой смысл хранить в памяти ложь?

Я сидела целый час, пытаясь принять решение. Девушки приходили и уходили, когда звенел звонок на следующий урок, но никто из них меня не беспокоил. Всякий раз, когда мне казалось, что я нашла ответ, моя решимость вдруг ослабевала. В конце концов я свернулась клубком, обхватив голову руками. Измученный мозг не мог со всем этим справиться. Все это было слишком сложно, и мне хотелось одного – чтобы все просто ушло.

Я вдруг открыла глаза, осознав, что ответ на вопрос заключен в этом моем желании: я хотела, чтобы прошлое ушло, и я могла заставить его уйти. Я позову Кэтрин позже, и мы обговорим все детали. Я почувствовала, что меня объял странный покой. Я опять закрыла глаза и попыталась вздремнуть.

Подруги пришли за мной, когда настало время ехать домой, но я продолжила притворяться, будто у меня мигрень. Я чувствовала себя виноватой оттого, что обманываю Грейс. Она была ужасно добра – предлагала болеутоляющие и травяной чай, но я мягко от всего отказалась. Ничего, подумала я, завтра все вернется в нормальное русло. Я вдруг испытала огромное удовлетворение от того, что никому ничего не рассказала о Кэллуме, особенно Грейс, поскольку это бы сделало осуществление плана Кэтрин куда более сложным. Я могла пережить то, что она сотрет все мои мысли о Кэлллуме, но я не хотела быть в ответе за то, что часть воспоминаний утратят и другие.

Когда я вернулась домой, там никого не было, и я поднялась к себе в комнату, чтобы заключить сделку с Кэтрин. Где-то, в самой глубине души, все еще оставалось некоторое беспокойство. Мне были не совсем понятны ее мотивы, и я хотела смотреть ей в глаза, когда она будет излагать мне свой план.

Я неохотно села за письменный стол. В моем сознании промелькнули воспоминания о том, как я сидела здесь, разговаривая с Кэллумом. При мысли о том, что я все это потеряю, я чувствовала себя одинокой и опустошенной, но я понимала: избавиться от этого будет целесообразно. Просто мне было жаль, что нет никакого способа избежать утраты всех воспоминаний о нем навсегда. Мой взгляд упал на ноутбук, стоящий на письменном столе, и меня вдруг осенило.

Я запишу воспоминания на компьютерный файл и сохраню их на флешке. Если я ее запаролю и буду хранить в каком-нибудь надежном месте, то, если когда-нибудь наступит время, когда мне вдруг захочется вернуть свои воспоминания, я смогу узнать обо всем, что со мной произошло. Можно будет использовать видеокамеру ноутбука и просто все на нее наговорить, это не заняло бы слишком много времени, и тогда где-то останется хоть что-то о Кэллуме и о том, что между нами было. Он не будет полностью стерт.

Я откинулась на спинку стула, вполне довольная собой. Это было хорошее решение вопроса. Просто, чтобы осуществить его, мне понадобится немного времени. Я могла бы попросить Кэтрин избавить меня от воспоминаний завтра утром, тогда не придется терять слишком большую часть памяти. Я не знала, сможет ли она отобрать воспоминания выборочно, оставив в моем сознании те из них, которые не связаны с Кэллумом, но тут я вдруг осознала, что мне все равно. Я просто хотела, чтобы страдание закончилось. Я осторожно выудила амулет из сумки с помощью карандаша и положила его на стол, все еще опасаясь, что здесь может появиться Кэллум. Я прикоснулась к амулету и позвала ее. Ничего. Но когда я надела его, она тотчас же появилась за моей спиной. Откинув длинные волосы за спину, она улыбнулась.

– Значит, ты наконец решилась? – спросила она.

– Сначала мне нужна кое-какая дополнительная информация. Каким образом это будет работать? Что мне нужно сделать? Сколько на это уйдет времени? В общем, все в таком духе. Ты согласна? – Я старалась говорить так, чтобы в голосе звучали ободрение и оптимизм.

Кэтрин вздохнула, и мне показалось, что я вижу в ее глазах нетерпение и досаду, но она тут же улыбнулась вновь.

– Разумеется, я расскажу все, что могу. Тебе нужно будет иметь амулет при себе, но не прикасаться к нему. Это очень важно – пока он будет на тебе, я не смогу помочь.

– Хорошо, я это устрою. А что делать потом?

– Тебе достаточно будет расслабиться и начать думать о Кэллуме. – Я почувствовала, что она произносит его имя с отвращением. – Я начну собирать твои мысли. И тогда, как ты додумаешь эти мысли до конца, они исчезнут.

– А это не опасно? – прошептала я.

Кэтрин устремила на меня невозмутимый взгляд.

– Разумеется, все, что мы делаем, сопряжено с каким-то риском, но я хорошо знаю, что творю, и знаю тебя. Тебе это нужно. Мы знаем… – она запнулась, потом продолжила, более осторожно подбирая слова, – по опыту, когда ты пытаешься отобрать у кого-либо значительное количество важных воспоминаний, это может быть… – она снова запнулась, – болезненным и случиться так, что часть индивидуальности этого человека пропадет.