Приплели мне похищение с последующим удержанием против воли, применение оружия, изнасилование, полный комплект. Особенно последнее меня позабавило. Знали бы они все, как она текла, когда я ее имел. Тут насилием и не пахло, но все было спланировано идеально. Дополнительно очко Макарскому за мозговитость.

Слитые документы быстро пошли по рукам, новостные ленты пестрили заголовками, от которых у нормального человека кровь точно застыла бы в жилах. Все случилось меньше чем за сутки, так что ясное дело — прикормленные журналисты лишь ждали отмашки.

«Негласно коронованный Рашидов задержан по подозрению в похищении дочери кандидата в депутаты Макарского».

«Сколько еще будет продолжаться кровавый террор от Темного? Кто следующий пострадает от рук бандита?».

«Небезызвестный криминальный авторитет Рашидов по кличке Темный крышует проституцию и контрабандные схемы».

Заказчик этих заметок заявился ко мне собственной персоной незамедлительно.

— Ты можешь облегчить себе участь, я сделаю все, чтобы выпустили уже завтра. Все что от тебя требуется — информация. И полное согласие на передел власти. Я не против, чтобы ты был у руля, но я буду конечным бенефициаром в наших экономических отношениях.

— Пошел к черту, конченый бенефициар, — выплюнул ему в самодовольную рожу.

— Уверен, что к нему? А то я могу сначала твою племяшку туда отправить, — наглая ухмылка окрасила торжествующее победой лицо.

— Сначала найди.

Я знал, что он блефует. Аиша была в безопасности. Я первым делом об этом позаботился. Даже Николин не знал деталей, потому что люди Бродяги сработали быстро. Пусть она плакала и практически все «от» и «до» видела своими глазами, но детская психика гибкая, я смогу заместить эти эмоции чем-то добрым. Чем-то, что она заслуживала, как никто другой.

— Почему не сказал про племяшку? Ты меняешь планы, Раш, — Николина явно оскорбляло то, что я пошел в ва-банк, рискнул почти всем и переиграл. Он сидел с недовольной рожей и кривился, ставя под сомнения мои решения.

— Ты под ударом, правда думаешь, что я бы оставил самое ценное в таком случае человеку, на которого тоже могут объявить охоту? — схватил сигареты перебитыми пальцами и с третьей попытки поджег. Дым обволакивал, но ни хрена не успокаивал.

— Я свой человек, а ты доверил малышку не пойми кому, — наклонился и злобно фыркнул.

— Ты сомневаешься в моем умении разбираться в людях? — выпустил дым ему в лицо.

Между нами воцарилась звенящая тишина. Времени было в обрез, так что тратить остатки на выяснения отношений такое себе занятия

— Нет, просто это было неожиданно. И у нас был план отхода.

— Он есть и сейчас, я всего-то в целях безопасности немного спутал карты.

Откинулся на жестком стуле, ощущая как по спине струится боль. Она была везде, в каждой клеточке моего налившего тяжестью тела.

— Надеюсь, что в итоге у нас флеш-рояль, — Николин передернул плечами и сжал в руках дотлевшую сигарету.

— Твоя забота вытащить меня отсюда, — процедил злобно.

— Раш, наши адвокаты не впрягутся, все слились.

Конечно, если дело касается законности такого масштаба, то сливаются все. Это было, есть и будет.

— Это было очевидно. Но есть и сторонники. Свяжись с нашими.

— В чужой войне никто не хочет нести потери.

Деланно закинул нога на ногу. В этом жесте проскользнуло превосходство? Или мне показалось?

— Скоро чужая война коснется каждого, тогда и поговорим о «чужих» и «своих».

Николин сжал губы в прямую линию и задумался. Резон в моих словах был. Если нахлобучили меня, нахлобучат и остальных, любого, кто придет на мое место. Пусть сейчас фактически все вопросы решались Николиным, но мы понимали, что это была вынужденная мера. И если я не займу место, то грядут смутные времена.

Плюс я уже от Бродяги выслушал целый скоп недовольства, он пронесся по нашей мило «семье» сразу после личных встреч Николина с группировками. Якобы зазвездился. Но пока друг делал все по моему выверенному плану, я не имел сомнений на его счет.

— Может пора менять место гнезда?

Так мы называли весь пакет данных. Но о его точном местонахождении знал только я. Вот такой не верящий ни во что Фома. Может и не зря.

— Нет, — отрезал грубо. — Занимайся вопросом моего освобождения. А в остальное не лезь. Звони всем, кому только можно.

Оставалось ждать, пока Николин все порешает и ублажит нужных сук деньгами. Торчать тут не хотелось, и я в общем-то понимал, что сейчас со мной могли бы сделать все, что угодно, у них на меня есть много чего. Начиная с камер видеонаблюдения, где видно, как я тяну дочурку Макарского к машине и насильно втаскиваю брыкающуюся фигурку внутрь, заканчивая тем, что ее застали в моем доме в полуобморочном состоянии.

Не хотелось думать, что я чуть не подох, когда увидел тогда девчонку. Потерянная и бесконечно бледная, но даже при виде на измученную фигурку я заставил себя вырубить чертовы эмоции. Это все лишь качественно поставленный спектакль. Однажды у меня такая же сука валялась в ногах и молила о пощаде, но я не прощал и не прощаю предателей. Вторые шансы дают лишь те идиоты, которые не имеют мозгов и чувства самосохранения.

Дверь резко распахнулась, и в камеру вошел сморчок, мелкий Макарский. Он с ненавистью посмотрел на меня, а затем схватил стул и придвинул его к моему обездвиженному телу.

Что? Пришел отдать должок, сученыш?

— Пришел позлорадствовать? — прохрипел, поглядывая на него одним полузакрытым глазом. Второй уже заплыл.

— Пришел посмотреть на мудака, из-за которого моя Надя сейчас страдает.

Он размахнулся и ударил меня дряхлым стулом, разломав его таким образом на части. Ошметки полетели на пол. Как и я. Грязная поверхность холодила заплывшее от синяков лицо.

Больно уже не было, было все равно. А вот на слова этого поца нет, почему-то резко стало не по себе, даже несмотря на то, что давил в себе все эмоции относительно нее. И это громкое "моя" выбесило. Хотя какая мне разница?

— Аха, твоя Надя может только страдать от того, что я больше не натягиваю ее на свой член. Ей ведь нравилось, кричала, как сучка, — выплюнул в лицо. Эмоции на лице парнишки сменялись со скоростью света.

Ах, вот оно что.

— Сука, — схватил меня за шею и приложил к полу, сдавливая максимально сильно. Я хрипел и смеялся. Ни одна тварь не сможет меня сломать. Никогда.

Он оттолкнул меня от себя.

— Ууууу ты думаешь, меня этим можно сломить? Если бы ты был бы умнее, то посмотрел, сколько раз я был в тюряге. Да и твои удары очень слабы по сравнению со всем, что я раньше пережил. Ну как…что еще ждать от тюфяка? — сипел на последнем издыхании.