вертолетной скорой помощи. Естественно, инициатива продолжала финансироваться благотворителями, и первый вылет был осуществлен не ради травмированного пациента, а ради транспортировки донорского органа из Шотландии в Лондон. Как уже было сказано, донорство органов – это важная побочная линия травматологии, но успехи в этих сферах находятся в обратной зависимости.

Чем больше пациентов умирают от некачественной медицинской помощи, тем больше органов становятся доступными для пересадки.

Такова жизнь (или, возможно, смерть).

К 1990 году на борту вертолета скорой помощи уже находились врач и парамедик, и, поскольку службе постоянно требовалась независимая финансовая поддержка, о ней везде писали. К сожалению, содержание статей не всегда соответствовало действительности. В июне того года в Times была опубликована фотография вертолета, приземлившегося в Хаммерсмите. Ее сопровождала подпись: «Уличное чудо: ошеломленные жители смотрят на вертолет скорой помощи с пациентом на борту, приземлившийся вчера на Фулхэм-Пэлэс-роуд у больницы Чаринг-Кросс в Лондоне». Естественно, многие задались вопросом, в чем был смысл этой статьи.

В другой раз ажиотаж вызвал лев из Лондонского зоопарка, который растерзал молодого человека. Университетский колледж Лондона, один из главных учебных центров страны, находился всего в полутора километрах от места происшествия, но, несмотря на это, прилетевший вертолет доставил пациента в Лондонскую королевскую больницу. Конфликт разгорелся на глазах у всех, и за этим эпизодом последовали другие, не менее спорные. Все это способствовало привлечению внимания к травматологии, но, когда службу финансируют СМИ, избежать огласки особенно сложно.

Учитывая, что в большинстве отделений неотложной помощи сломанные кости встречаются гораздо чаще разорванных органов, Британская ортопедическая ассоциация больше других стремилась к улучшениям. Ее подробный обзор работы травматологов в государственных больницах проиллюстрировал, что в Великобритании лечение травмированных пациентов безнадежно отставало от прогресса в других странах Европы. После этого в Оксфорде все начало меняться.

В то время исполнительным директором наших больниц был Найджел Крисп, выпускник философского факультета Кембриджа и ныне лорд Крисп, который позднее стал управлять сначала медицинскими учреждениями Лондона, а затем и всей Национальной службой здравоохранения. Найджел видел огромные, хоть и противоречивые изменения в моем отделении. Однажды утром в 1993 году Кит Уиллетт и Питер Уорлок, два молодых хирурга-новатора с сфере ортопедии, постучали в дверь его кабинета и попросили поддержать их в разработке улучшенной службы травматологической помощи в Оксфорде и его окрестностях. Они утверждали, что, поскольку «золотой час» крайне важен, хирург-травматолог должен дежурить в больнице круглосуточно. Это был единственный способ добиться высококачественной медицинской помощи для каждого пациента. Однако они понимали, что устроить это будет непросто.

Стратегия Уиллетта обдумывалась на протяжении многих месяцев. Крисп сказал: «Это была мечта исполнительного директора: полностью продуманное предложение, которое позволило бы улучшить качество без дополнительных затрат. Они предусмотрели даже то, как должны были измениться другие роли, например то, что медсестрам придется взять на себя некоторые задачи, которые ранее выполняли врачи». Мы успели создать прецедент в кардиохирургии, где опытные медсестры несли ответственность за послеоперационный уход и мобилизацию пациентов в отделении ускоренной кардиологической реабилитации. После ужасных скандалов с Королевским колледжем хирургов и Королевским колледжем медицинских сестер я, взяв пример с американцев, поставил в операционные опытных медсестер, чтобы те делали забор вен ног при коронарном шунтировании. Они справлялись с этой задачей лучше хирургов, которые еще проходили обучение. В общем, Оксфорд не впервые становился центром изменений.

Уиллетт и Уорлок обучали медсестер специализированному уходу за пациентами с травмами, а также ввели должность «младший специалист по оказанию помощи при травмах», чтобы снять ряд задач с врачей и медсестер. Они даже основали программу по изучению влияния новых должностей на хирургов и их семьи, а также на уход за пациентами в целом. Как и следовало ожидать, истеблишмент отрицательно отнесся к перспективе того, что хирурги-консультанты будут дежурить в больнице круглосуточно. Они боялись, что после этого всех врачей-консультантов обяжут быть доступными днем и ночью. Подобно тому как они отреагировали на наши инициативы в кардиологии, они осудили и расширение зоны ответственности медсестер. Это была неправильная, эгоистичная и даже жалкая реакция, которая не учитывала тот факт, что медсестры много лет фактически управляли отделениями неотложной помощи.

Как старшая медицинская сестра отделения неотложной помощи сначала в Кембридже, а затем в Бесплатной королевской больнице и больнице Cвятого Томаса в Лондоне, моя жена Сара постоянно брала на себя ответственность по организации надлежащего лечения пациентов с травмами. Что еще оставалось опытным медсестрам, когда молодые врачи, еще проходящие обучение, были единственным персоналом в экстренных ситуациях, особенно в ночное время? Принимать решения нужно быстро. Медицинская сестра была «пчелиной маткой» отделения. Когда Сара звала на помощь, хирурги спешили в отделение хотя бы для того, чтобы провести с ней время.

Лорд Крисп говорил: «Помню, как представитель Королевского колледжа хирургов во время собеседования пытался не допустить, чтобы потенциальные работники заняли должность врачей-консультантов. Ему это не удалось. Блестящие молодые хирурги, которых мы приняли на работу в 1994 году, были счастливы стать частью многообещающей службы, за которой, по их мнению, было будущее».

Возможно, это неприятное отношение объясняло, почему рекомендации комитета по травмам, данные 5 годами ранее, так и не были претворены в жизнь. В Оксфорде, однако, произошла революция. Ортопедические операции на пациентах с травмами отделили от плановых, и, когда нейрохирурги переехали в главную больницу Оксфорда, у нас появилось все необходимое для передового травматологического центра. Включая вертолетную площадку, которая уже использовалась для полетов за донорскими органами. Однако, стоило признаться, этого было недостаточно. Как сказал Росс Дэвенпорт из Лондонской больницы, «травматологические центры должны были стать специализированными больницами, а не просто больницами со специалистами».

Национальная служба здравоохранения – это настолько устоявшаяся политическая организация, что в ней ничего не изменится, если не снести ее до основания. Разумеется, хирурги в политике сыграли важную роль, в том числе профессор хирургии больницы Cвятой Марии, которого назначили на пост министра. Обзор лондонского здравоохранения, написанный лордом Ара Дарзи в 2007 году, подтвердил недостатки в лечении травмированных пациентов и связанные с ними предотвратимые смерти. Учитывая, что качество травматологической помощи неоднократно оценивалось как неудовлетворительное, устаревшую систему требовалось реформировать, хотя мы говорили об этом еще 20 лет назад.

Дарзи официально рекомендовал принять в столице веерную систему травматологической помощи, чтобы пациентов с серьезными повреждениями сразу направляли в один из нескольких крупных травматологических центров. Наконец вышло распоряжение, согласно которому Лондон разделили на 4 сегмента, в каждом из которых должен был находиться специализированный травматологический центр. В итоге выбрали больницу Cвятой Марии на северо-западе (больница Дарзи), Лондонскую королевскую больницу на северо-востоке, а также