Одним словом, любящий отец не мог нарадоваться на дочку.

Маша слушала внимательно, не перебивая. Что-то теплело в груди и в то же время ныло. Без боли, но упорно.

Марьвановна, открыв дверь, вместо упрека всплеснула руками. Этот ее жест всегда выражал высшую степень удивления и восхищения:

— Машенька, какая ты сегодня красавица! Прямо не узнать. А тебе, Антон, выговор. Во-первых, за то, что не предупредил и заставил волноваться. А во-вторых, за то, что давно надо было уделить Маше внимание. А то сидит дома безвылазно, скучает.

— Все исправлю, Марьвановна. С завтрашнего дня Мария Ефимовна будет работать в нашем агентстве.

— Да ты что? — на лице Марьвановны промелькнула радость, смешанная с тревогой. — Справится ли?

— Справится. Мы поможем. Рядом буду я, Инна Краснова подстрахует. И Кирилл — тоже.

— Ну тогда волноваться не стоит, — ответ был утвердительный, но с большой долей неуверенности.

Антону не особенно хотелось покидать женщин. Он бы с удовольствием задержался у них. Но, отметив, с каким интересом Марьвановна поглядывала на Машу, оценивая ее новый образ, решил, что женщинам надо поболтать. Да и пакеты с обновками ждали своего часа для примерок и обсуждения.

Поэтому он простился и, одарив Машу, не совсем обычным взглядом, уехал.

По дороге домой он то и дело ловил себя на мысли, что думает только о том, какая она милая. И удивлялся самому себе, как это он прежде не замечал ее удивительной улыбки, ее бездонных голубых глаз, ее трепетных губ…

* * *

Маше не спалось. Прошедший день прокручивался завораживающей кинолентой, вновь и вновь освежая приятные воспоминания.

— Что же это такое с моей памятью? Я помню мельчайшие подробности настоящего. Но почему же напрочь стерто прошлое?

И опять этот вечный вопрос: кто я, что я? В магазине мне показалось, что я вот-вот вспомню свой прежний образ. Но все свелось к радостному ощущению от прикосновения к красивым новым вещам. К радости от одобрительных взглядов Инны Гавриловны и Кирилла.

Но восхищение Антона… У меня внутри все задрожало и затрепетало, когда он прикоснулся губами к моей руке. Казалось, еще мгновение, и я упаду. Надежда была только на то, что он подхватит меня на свои сильные руки. Нет, это была не надежда… Мне вдруг захотелось оказаться в его крепких объятиях, прильнуть к его сильному и такому надежному плечу…

Какие глупости. Он из жалости заботится обо мне. А я размечталась. Надо выбросить все из головы. Пора спать. Завтра на работу.

Завтра я увижу его…

* * *

Антон рухнул на диван, не раздеваясь. Руками, сцепленными в замок, обхватил затылок и, закрыв глаза, блаженно улыбался. Мысли о Маше и дома не отступали. В висках постукивало. Сердце билось с заметным учащением.

Не в силах сдерживать свои эмоции, он вскочил и, как всегда в минуты волнения, стал мерять шагами комнату.

— Что это с тобой, — обозначился здравый смысл, — чего ты мечешься?

— Не знаю. Мне кажется, я не дождусь утра. Хочется видеть ее сейчас, немедленно. Где были мои глаза? Неужели для меня так важны яркие крылышки, которыми украшают себя женщины.

— В принципе, ты не так уж и далек от истины, — отвечал ему рассудительный внутренний голос. — Ты и Алисой чуть было не увлекся, сраженный ее внешностью.

— Нет. То совсем другое. Маша поразила меня каким-то неожиданно проявившимся внутренним обаянием. Моя чувственность проснулась, вдруг обнаружив ее пробуждение. Она стала совсем другой. Эти глаза, эта милая улыбка. Это смущение… И в то же время, она словно сбросила с себя невидимую пелену, скрывающую ее, истинную. Эта пелена, сотканная из страха и безысходности, исчезла.

А, может, это я прозрел?

Скорей бы утро. Хочу ее увидеть. Я должен понять, что происходит со мной… или с ней.

А наутро все пошло не так. Лютаева разбудил звонок. Звонили из банка. Требовалось его срочное присутствие по разрешению конфликтной ситуации. Пришлось ехать.

Созвонившись с Кавериным, Антон поручил ему заехать за Машей. А сам готов был послать проблемы банка куда подальше. Ведь именно сегодня первый рабочий день Маши. Он обещал быть рядом. А тут такое.

Задержаться пришлось надолго. Только во второй половине дня ему удалось вырваться. Волнение зашкаливало, когда он подходил к приемной:

— Как там она? Выдержала ли нашествие любопытных сотрудников, явно горевших желанием поглазеть на новичка, — волновался он неспроста. Краснова позвонила ему, сообщив, что муравейник словно разворошили.

Каждый сотрудник считал своим долгом увидеть не просто новичка, а протеже шефа. Слухи, просочившиеся невесть откуда, быстро расползлись по всему офису. И только самый ленивый сегодня не заглянул под любым предлогом в приемную боса.

Поднимаясь на второй этаж Лютаев отчитывал себя:

— Идиот! Как будто нельзя было отложить Машин первый выход на работу. Что бы изменилось. Наверное, испугана, сердится на меня за мою идею. И, главное, считает меня обманщиком: обещал быть рядом, а сам исчез.

Он рывком открыл дверь, заготовив тысячу извинений.

Но увиденное заставило его остановиться.

Маша настолько была увлечена работой на компьютере, что даже не повернула голову в его сторону. Пришлось Лютаеву напомнить о себе покашливанием: «Ох, как бы не повторилась история с Алисой! — подумал Антон. — Эдак она и посетителей не заметит».

Однако, Маша оторвалась от монитора, и радостно посмотрела на шефа:

— Вернулись, Антон Борисович? Здесь документы Вам на подпись. Возьмете или занести?

Опешивший шеф с удивлением и удовольствием отметил деловой тон и отсутствие малейшего намека на домашние взаимоотношения.

«Видать, Инна постаралась, отрепетировали. Хотя, очень даже натурально, без фальши и заигрывания. Молодец».

— Жду Вас с бумагами. И, если можно, кофе, — поддержал он официоз.

Уверенность, с которой Маша вошла в кабинет, еще больше поразила Лютаева.

«Откуда в ней это? Не иначе, как в своей забытой жизни она работала помощником шефа. Или на лету все схватывает?»

Вслед за Машей в кабинет вошла сияющая Краснова.

— Ждем аплодисментов, шеф! Вы пропустили самое главное. Как Вам новая сотрудница?

— Я, конечно, сражен наповал. Но как вам это удалось. Такие успехи в первый день?

— Вы еще не оценили ее работу на компьютере. Да она — профи! Где Вы нашли такое сокровище?

«На дороге,» — чуть не вырвалось у Антона. Вовремя остановившись, он ответил, загадочно улыбаясь:

— Места надо знать.

И ведь что интересно, промелькнувшая мысль про дорогу была самая что ни на есть истинная правда…