Счастливый случай выпал в начале лета четыреста пятидесятого[301], /110/ когда ходжа Бу Са'ид Абдалгаффар Фахир, сын Шерифа, хамид амир ал-му'минин[302], да продлит Аллах его славу, оказав милость, разыскал меня в этом углу праздности, потрудился прийти ко мне, одарил меня всем тем, чего я искал, а потом и написал своей рукой. Он тот надежный человек, у которого все, что подтвердят его разум и знание, не нуждается ни в каком свидетеле, ибо сей ходжа, да продлит Аллах его благоденствие, еще будучи четырнадцати лет отроду вступил в службу этого государя и, служа ему, испил много горячего и холодного, испытал много лишений и перенес большие опасности с таким человеком как Махмуд, да будет им доволен Аллах, покуда, конечно, сей государь, достигнув престола царства, не стал его содержать так, как содержал в смысле большой любви и полного доверия [к нему].

Мне приходилось общаться с этим ходжой в исходе двадцать первого года[303], когда знамя павшего жертвой эмира[304], да будет им доволен Аллах, прибыло в Балх. В нем, [в Абдалгаффаре], я нашел весьма ученого мужа. Он заседал в посольском диване вместе с моим наставником и большую часть дней своих проводил при государе в личных его покоях. Следовало бы и даже было бы священной обязанностью для меня блюсти его право на титулование, однако в бытописании не принято большее, чем я выразил. Каждый умный человек, обладающий знанием, сумеет понять, что *хамид амир ал-му'минин* значит: достоенный похвалы от величества халифата[305], какой еще титул может быть выше этого? Эта честь была ему оказана в благословенную пору эмира Мавдуда, да смилуется над ним Аллах, когда эмир отправил то в Багдад послом по очень важному делу. Ходжа поехал и исполнил то дело так, как исполняют люди мудрые, видавшие свет. Он возвратился обратно, достигнув цели, как я обстоятельно расскажу, когда дойду до времени эмира Мавдуда[306].

В пору эмира Абдаррашида из всех надежных людей и слуг [государевых] доверие пало на него поехать в Хорасан [тоже] по важному делу заключения договора и соглашения с некоторыми власть имущими лицами, которые ныне держат Хорасанскую область [в своих руках]. В то время посольским диваном ведал я. Эти обстоятельства я тоже расскажу в своем месте. После того, как над головой этого юджи пронеслись еще разные события, мягкие и жесткие, в сию счастливую пору преславного султана Абу Шуджа Фаррухзада, сына Мас'уда, да продлит Аллах его жизнь и да дарует победу его знамени, ему была пожалована должность рейса в Бусте. Долгое время он пробыл в той области, и оставил [по себе] добрые следы, а ныне он живет /111/ в Газне в почете и уважении в своем доме. Я набросал [здесь только] *несколько слов о его жизни. Подробности ее я очень пространно изложу в сей «Истории» на своих местах, ежели будет угодно Аллаху всевышнему. Несколько сведений из макам о эмире Мас'уде, да будет им доволен Аллах, которые я слышал от ходжи, я изложил ниже, дабы они стали известны. Когда же я с ними покончу, то приступлю к [описанию] восшествия этого государя на престол царства в Балхе и расскажу о счастливой поре его [царствования].

МАКАМА О БЫТИЕ ЭМИРА ШИХАБ АД-ДОВЛЕ МАС'УДА НАСЛЕДНИКОМ ПРЕСТОЛА И О ТОМ, КАК, ТЕКЛА ЕГО ЖИЗНЬ

В месяцах лета четыреста первого[307], когда эмир Махмуд, да будет им доволен Аллах, пошел по заминдаверской дороге на гузов[308] и Гур[309] через Буст, он приказал сыновьям своим, эмирам Мас'уду и Мухаммеду, и брату своему Юсуфу, да будет милостив ко всем ним Аллах, остаться в Заминдавере[310], там же оставил он и самые тяжелые обозы. Обоим царевичам было тогда по четырнадцати лет, а Юсуфу — восемнадцать. Эмир Махмуд оставил их там потому, что считал Заминдавер благодатным [краем], ибо первое владение, которое справедливый эмир Себук-тегин, его отец, да будет им доволен Аллах, отдал ему, был этот край. Деду моему, а я Абдалгаффар, в ту пору, когда государь пошел на Гур и тех эмиров поселили там в доме Бай-тегина Заминдаверского, который властью эмира был правителем того края, от [эмира] вышло повеление, чтобы он поднялся служить царевичам и исправно доставлять им содержание и жалование. И была у меня бабка, женщина благочестивая, благоразумная, она читала Коран и умела писать, а также держала в памяти много толкований на Коран и объяснений преданий о пророке, *да благословит его Аллах и да приветствует*; к тому же она хорошо готовила яства и пития, весьма прекрасные, на это она была мастерица. И вот дед мой и бабка занялись служением царевичам, которых там поселили. Царевичи выпрашивали у старушки сластей, яств и [исполнения всяких] желаний, и она к тому прилагала старанья, так что [все] выходило прекрасно. Постоянно они призывали ее к себе, чтобы она рассказывала повести и предания, /112/ и полюбили это. А я уже был очень большой, ходил в школу читать Коран, прислуживал, как прислуживают мальчики, и возвращался обратно, пока [однажды] случилось так, что воспитателю своему, которого звали Басальми[311], эмир Мас'уд сказал: «Следовало бы Абдалгаффара поучить кое-чему из словесности». Тот научил меня двум-трем касыдам из дивана Мутанабби[312] *Остановимся — поплачем,* и по этой причине я сделался посмелее.

В ту пору я видел, что царевичи садились так: слуга Рейхан[313], приставленный эмиром Махмудом и смотревший за ними, приводил эмира Мас'уда и [его] усаживали первым на садр, затем приводили эмира Мухаммеда и усаживали по правую руку от Мас'уда, так чтобы одно колено приходилось вне садра, а другое колено на нихали[314], [потом] приводили эмира Юсуфа и сажали его вне садра по левую руку. Когда же они выезжали на прогулку или поиграть в човган, Мухаммед и Юсуф находились при Мас'уде для услуги, вместе с хаджибом, который был раньше назначен. В час предзакатной молитвы, когда воспитатель возвращался назад, то сначала удалялись те двое, а после эмир Мас'уд, через часок после них. За всем воспитанием присматривал слуга Рейхан, и ежели он замечал что-нибудь неподобающее, то покрикивал.

Два раза в неделю они садились верхом и разъезжали по сельской округе. У эмира Мас'уда вошло в обычай каждый раз, когда они выезжали, устраивать им угощение. Доставляли множество прелестных яств от моего деда и бабки. Часто требовали разные вещи тайком, так то на поварне никто ничего не