эмира], положил поклоны и поднес много денег и даров, как-то: кольчуг, щитов и того, чем славен Гур, а эмир оказал ему много ласки. Вслед за Бу-л-Хасаном прибыл Ширван. Это был еще один предводитель из пограничной области Гура и Гузгана-на, которого расположил к себе царевич. Он явился с многочисленной конницей и пехотой, дарами и несметными деньгами[327]. Эмир Мухаммед в силу того, что эта местность была смежной с Гузгананом, применил множество ухищрений, чтобы этот предводитель переметнулся к нему и вступил в число его [приверженцев], но тот, конечно, благосклонного ответа не дал, ибо простые смертные стояли за Мас'уда.

Когда прибыли эти два предводителя и люди получили подкрепление, эмир в пятницу снялся [со стоянки] и пошел в передовом полку, налегке, готовый к бою, с пятидесятью-шестидесятью гулямами и сотнями двумя самых бывалых пехотинцев разного рода. Подошли к замку, который назывался Бертер[328], сильно укрепленной крепости, [а в ней] находился воинственный народ, /116/ хорошо вооруженный. Эмир покружил вокруг крепости и осмотрел места для приступа. В его глазах, при его высокой доблести и храбрости, крепость и воины [ее] показались ему не бог весть какими. Не дожидаясь, покуда подойдет войско, он завязал бой при том числе людей, [какое у него было], и сам своей драгоценной особой пошел вперед в дело с гулямами и пехотинцами, с кличем «Аллах велик!» Нечестивцы в гурском замке заметались, и вдруг подняли шум, да такой ужасный, что чуть было не разверзлась земля; они думали, что это [их] народ, который [живет] у подножия крепости. «Возмитесь за стрелы!» — приказал эмир гулямам. Гулямы начали метать стрелы и так стали одолевать, что никто из гурцев не решался высунуть голову из башни. Тем самым пехотинцы получили возможность взобраться на башни по веревочным лестницам и перебить великое множество [гурцев]. Нечестивцы понесли поражение, и гулямы и пехотинцы очистили [от них] стены и башни, многих убили, многих забрали в плен и захватили богатую разнообразную добычу. Уже после взятия крепости приспело остальное войско, и все хвалили за то, что этакая крепость была взята столь [малым] числом людей.

Оттуда эмир двинулся в область Резан[329]. Жители Резана, когда до них дошла весть о том замке, большей частью бежали; в кушках осталась только самая малость народу. Эмир даровал им пощаду, дабы все беглецы вернулись обратно; и они согласились платить дань[330] и поднесли много даров золотом, серебром и оружием. От этой местности до Джурваса[331], где сидел дармишпат[332], было десять фарсангов. [Эмир] решил не посягать [на это владение] и не вторгаться [туда], ибо дармишпат еще раньше присылал посла, изъявил покорность и послушание и сказал, что когда-де эмир вернется обратно в Герат, он [сам] явится к нему на поклон и даст согласие платить дань. Эмир повернул в сторону, и повел рать в область Вей, /117/ а эта область и место очень трудно доступное, входящее в совокупность Гура. Население его самое воинственное и самое сильное. В минувшие времена это была столица государя гурцев. Каждому правителю, которому принадлежала эта область, была покорна вся область. Прежде, чем двинуться в ту сторону, эмир отправил туда послом одного ученого человека с двумя гурцами из числа людей Бу-л-Хасана Ха-лафа и Ширвана, дабы они служили переводчиками, послал через них очень решительные требования и, как водится, пригрозил и обнадежил. Послы уехали, а вслед за ними [двинулся] эмир. Когда послы прибыли к тем гордецам и передали им сообщение, они пришли в превеликую ярость и заявили, что эмир-де сильно ошибается, когда полагает, что здешний народ такой же, какой он видел раньше, и через который прошел. Пусть, мол, приходит, здесь найдутся мечи, копья и камни. Послы возвратились обратно и передали устные сообщения. Эмир подтянулся вплотную и на ночь расположился у подошвы горы; войску раздали оружие. На заре эмир сел верхом, пробили в литавры, протрубили в рога и попытались взобраться на гору. На вершине горы показались гурцы, словно муравьи и саранча, хорошо вооруженные, и преградили пути и проходы. Они подняли крик и рев и стали из пращей метать камни. По счастью, гора была пологая и землистая и со всех сторон для подъема были подступы.

Эмир поделил тропы между войсками, а сам пошел прямо перед собой, ибо там завязался сильный бой. Бу-л-Хасана Халафа он послал справа от себя, а Ширвана слева. Нечестивцы встретили их яростно и держались стойко, особенно напротив эмира. Большую часть троп на той горе гурцы держали в своих руках с помощью стрел и понимали, что наступил решительный бой. Все они двинулись на знамя эмира, и сражение ожесточилось. Три всадника из их бойцов напали на эмира. Эмир размахнулся и ударил одного в грудь булавой, весом в двадцать менов, и уложил его наповал, так что тот уже не имел силы встать. Гулямы постарались и сбили с коней двух других. И было так, что гурцы испугались, обратились вспять и, отбиваясь, отступили /118/ до селения, которое находилось у подножия горы; оттого многие были убиты и уведены в плен. Когда потерпевшие поражение добрались до селения, они заняли его замок. По гурскому обычаю, в селении было много кутков, и гурцы снова приготовились сражаться. Женщин, детей и то, что доходило до них, они пропускали в крепкий, неприступный замок, который был у них за спиной. Сражение продолжалось до вечерней молитвы. Множество нечестивцев было убито, и многие мусульмане тоже пали жертвой, а когда наступила темная ночь, нечестивцы бежали, покинув селение. Всю ночь победоносное войско занималось грабежом и загребало добычу.

На рассвете эмир повелел пробить в литавры, сел на коня и стал подвигаться к замку, а он находился в двух фарсангах, и нужно было миновать много теснин, покуда не дошел до того места в час пополуденной молитвы. Замок оказался весьма неприступным, так что говорили, будто во всем Гуре нет крепче замка и никто не помнил, чтобы его брали силой. Там эмир остановился и отдал приказ войскам расположиться с четырех сторон замка. Всю ночь работали и расставляли камнеметы. Когда наступил день, эмир сел на коня и сам своей драгоценной особой пошел на бой. Он пустил в ход камнеметы и [те] стали метать камни, а под две башни, что находились напротив эмира, повели подкопы. Гурцы завязали бой с башен и крепостных стен, крепче которых не бывает. Как только повергали наземь какую-либо из башен, туда сбегалось множество народу и дралось