хочешь ублажить нашего жреца, запомни несколько правил. Боги любят, когда их паства их обожает. И, если молиться усердно, то даже Сателис способен простить тебе все, что угодно, включая убийство. Достаточно сделать вид, что ты понимаешь и сожалеешь о совершенной ошибке. И пришла к нему в поисках искупления через молитвы и покаяние. — С легким пофигизмом ответил за него дракон.

— Ракс, так нельзя! — возмутился Айрос.

— О, простите, хозяин, я так виноват перед вашим богом. Но, увы, веры во мне вы не найдете, даже если будете искать с особым рвением или старанием.

— Моракс, пожалуйста, перестань. — Тихим голосом, вновь обратился к нему Айрос.

Дракон махнул рукой, отодвинул опустевшую тарелку из-под блинчиков с мясной начинкой и, вновь достав бумаги и перо, погрузился в работу.

— Так, с долгами я поняла… а вот с самим контрактом — нет. В момент заключения была вспышка света, а когда он выполнится, так тоже будет?

— По разному, — неуверенно ответил Айрос, — жрецы и священники ощущают его в Разумных подобно шепоту. Это трудно объяснить. Я просто знаю, что у тебя он есть и слышу часть слов, но не все. Иногда эти слова меняются и… если находиться рядом достаточно долго и иметь хорошую память, то можно понять, что попросил Разумный. Но … жрецы так не делают. В этом просто нет смысла. Что до исчезновения… Наверное, это должно быть похоже на ощущение, что пропало что-то важное и теплое внутри. Но, если честно, я не знаю. Я никогда не заключал контрактов с Сателисом. Точнее я пытался, но … он всегда мне отказывал. — Закончил жрец с ласковой улыбкой.

— Оу, понятно. Значит нужно просто прислушиваться к себе. И ждать ощущения потери чего-то теплого? Тогда, я не против, пусть Сателис подольше подумает, все-таки приятно, когда внутри есть согревающий кусочек. — Хихикнула я, повернулась к столу и затолкала в рот кусок мяса, что сиротливо покоился на моей тарелке. После принялась собирать со стола.

— Дети, кто первый на помывку? Кто самый смелый? — Спросила я. Мелочь мгновенно стекла с дивана и попыталась сныкаться за Ракса. После двух неудачных попыток поймать хотя бы кого-то, я вернулась к тазику и обратилась к дракону. — Зар, прости, что вынуждена оторвать тебя от важных дел. Но мне бы не помешала твоя помощь. Не думаю, что гоняться за ними по всей комнате — рационально. Можешь одного из них доставить в тот тазик? — Не глядя, дракон хвостом поймал девочку за ноги и вверх тормашками опустил в таз. — Эм… Благодарю. — Пробормотала я, а после подвернула рукава и начала обмывать и оттирать ребенка от липкого и жирного, приговаривая что-то из разряда, — Ардана, милая, ты красивая девочка, умненькая, но почему-то не желаешь быть чистенькой, как все остальные в этой комнате. Если хочешь, чтобы тебя уважали, любили и не смеялись над тобой, то следует кушать аккуратно, или придется раз за разом принимать подобные ванны. — Гнидадафа фыркала, а я пыталась совладать с мочалкой и кувшином с водой.

— Помочь? — Подходя ближе, спросил Айрос.

— О, да, спасибо. Мне как раз не хватает третьей руки, чтобы держать и набирать воду, или хвоста, — улыбнулась. — Держи. — Всучила кувшин. — Пока набери еще воды. Я как раз промою волосы. — Внезапно которун оказался рядом, уселся попой на пол с недовольной моськой, время от времени злобно поглядывая на дракона. А я намыливала и докрасна намывала кожу девочки, чтобы она аж скрипела. Айрос помогал, предугадывая просьбы, стоило только поднять на него взгляд. В конце Ардана была укутана в пушистое одеяло и устроена на пододвинутое к очагу кресло. — Сяо, теперь твоя очередь. — Пусть и с недовольным шипением, он все же залез в таз.

— Айрос, ладно она, а почему ты не пользуешься магией? — Полюбопытствовал Хазаэль.

Глава 22/59. Коварное предложение

— Может, потому, что умею обходиться и без нее? — Дружелюбно ответил он.

Эльф фыркнул, — и что, вы думаете, что подобным купанием можно чему-то научить юного магвиря?

— Не знаю… Никогда не умела правильно общаться с детьми, особенно такими маленькими. Но что-то подобное делала моя мама. Подмечала ошибку и заставляла огребать последствия. Так однажды она уступила моему страстному желанию кататься на лыжах в минус двадцать. А потом лечила отмороженные пальцы на ногах, объясняя дурость моего поступка, пока я корчилась от боли. — Пожала плечами. — Многие родители запрещают все, даже минимально опасное или ругаются просто так. Но дети лучше запоминают на опыте. Один раз обжечься о пламя достаточно, чтобы понять, как это больно. Вместо того, чтобы талдычить постоянно и безмерно оберегать чадушку. В голове должно возникнуть тождество: испачкался равно неприятной процедуре помывки. Но, если ребенок хочет расти не которуном, а свиньей, пожалуйста. Только пусть потом не говорит, что не предупреждали. Рано или поздно случится ситуация, где над отсутствием манер будут смеяться все, кому не лень, только потому что кто-то не захотел научиться есть красиво. Но это их выбор. Я вообще не считаю необходимым что-то запрещать, ну кроме самого страшного. Предупредить, да… Ответить на вопросы, тоже. А еще я не люблю, когда лгут, особенно детям. Пусть я не родитель в полной мере, но хочу, чтобы они поняли, что в этом мире им будет не просто. Только в семье им позволят вот так вазюкаться и лишь улыбнутся на это. Остальные будут только рады унизить и воспользоваться их слабостью. — Ответила я, чуть пожимая плечами и намыливая щупленькое тельце.

— Тебя об ошибках хотя бы предупреждали. Моих же родителей мое незнание не останавливало… да и не родителей, впрочем, тоже. — С легкой досадой произнес эльф.

— Да ладно! Ракс, разрешил тебе целый сезон делать все, что ты захочешь. Мне такая роскошь не досталась. От рассвета и до заката — учеба, этикет, занятия магией и сражения. И только шесть эрн на сон. — Шутливо пожаловался Айрос.

— Зато мир считает тебя гением, они не знают, что все получено тяжелым трудом. — Ставя печать на очередном листе, подал голос дракон.

— Конечно, могу ошибаться, но … думаю, на то были причины. И, если бы тебе действительно нужно было время предаться загульному веселью, Зар бы не стал запрещать. — И после небольшого колебания, добавила, — но, согласись, когда тебе было нужно и ты просил, он позволял то, что не позволял никому другому.

Внезапно вокруг которуна засветилось что-то вроде прозрачной золотистой пленки.

— Вот только теперь все, что я считал своим принадлежит — тебе. Должен ли я злиться за то, что больше не смогу расчесать