Несмотря на то, что полуденная жара спала, я в своем мундире весь взмок, пока мы дошли до базилики, так что по пути купил у уличного торговца стакан холодного вина, смешанного с минералкой.

Сказать, что Полётов был недоволен, значило, ничего не сказать. Полётов явно едва сдерживал ярость, хоть в своей обычной манере и не проявлял никаких эмоций открыто.

— Зачем мы здесь, князь? — процедил Полётов, — Вы наконец объясните? Я не слишком люблю туризм, прямо скажу. И недостаточно набожен, чтобы обходить старинные церкви.

Я с наслаждением допил холодное белое вино с водой, скомкал бумажный стаканчик и выбросил его в каменную урну.

— Мне нужен начальник Римской полиции, — потребовал я.

— Что? — Полётов определенно решил, что я над ним издеваюсь.

Я указал на полисменов:

— Вот этими усачами явно кто-то командует. Я желаю видеть этого человека. Немедленно. И тогда вы получите Алёнку Оборотнич в свое полное распоряжение, Ваше Высочество. Если всё сделать правильно, конечно. И быстро. Так что давайте не будем терять время. А то барону Рукоблудову вон уже скучно…

Дрочило и правда заскучал, он уже минуту пялился на чугунный столбик, один из тех, что защищали древнее здание базилики от автомобилей. Этот столбик, видимо, пришелся Дрочиле не по вкусу, потому что барон сначала пощупал его, а теперь пытался использовать свою ауру, чтобы выковырять столбик из булыжной мостовой.

— Барон, не хулиганьте, — осадил я Дрочилу, — А то вас сейчас вон те двое ментов примут. И я все еще хочу видеть их начальство. Чего мы ждём, Ваше Высочество?

— На знаю, что вы задумали, князь, но очень надеюсь, что вы знаете, что делаете, — Полётов передернул плечами, — Ну предположим. Герцог, доставьте сюда, пожалуйста, комиссара. Скажите ему, что я приглашаю его лично.

Кабаневич кивнул и тут же исчез, без всяких вспышек и спецэффектов, ибо перемещался мгновенно.

— Пока наш друг герцог уговаривает комиссара придти — я расскажу вам одну историю, Ваше Высочество, — обратился я к Полётову, — И эта история вам понравится, я гарантирую это. Я сам нахожу её небезынтересной.

— Я весь во внимании, князь.

— История короткая… — начал я, — Но загадочная. От кого я её узнал — неважно. Я обещал этому человеку не раскрывать его личности, а я держу свое слово. В общем, в 2012 году некий магократ нанял бугровщиков, чтобы найти и вскрыть древний курган в Онежской губернии. Курган был успешно обнаружен, а вот с его вскрытием возникли проблемы. Там были древние магические ловушки и чтобы их деактивировать неизвестному магократу пришлось привлечь самого Аркариуса. Или Псевдо-Аркариуса, как его еще называют. Если честно, я не в курсе, чем Аркариус отличается от Псевдо-Аркариуса. Предполагаю, что это один и тот же человек.

Зачем Псевдо-Аркариус решил помочь нашему герою — я не знаю, это, пожалуй, главная интрига всей истории. Так или иначе, но ловушки были успешно преодолены. И оказалось, что в древнем кургане лежит не абы кто, а сам Барди — оруженосец Рюрика.

Неизвестный магократ щедро расплатился с бугровщиками и разрешил им разграбить курган, а себе взял только одну вещь из него. Еще он дал бугровщикам «Калевалу», вырвав из книги одну страницу, и приказал подчиняться тому, кто придёт через десять лет и покажет вырванную страницу.

А еще не болтать о произошедшем. Через десять лет к бугровщикам пришла Алёнка Оборотнич с вырванной страницей…

Я замолчал. Эту историю мне поведал бугровщик, один из биармов, служивших Алёнке, тот, которого мы с Таей захватили в плен.

Полётов нахмурился:

— Я это слышал. От Кабаневича. Звучит так себе, на самом деле. И кем по-вашему был этот магократ из вашей байки?

— Готов поставить все своё состояние, что никем иным, как отцом Алёны Оборотнич, — ответил я, — А предмет, который он забрал из кургана…

Но закончить фразу я не успел. Рядом со мной уже материализовался герцог Кабаневич, вместе с низким и толстым мужичком в роскошном черном мундире.

Усы у комиссара Римской полиции были такими длинными и шикарными, что он уже напоминал скорее жука, чем человека. Я готов был поклясться, что каждый ус был сантиметров тридцать в длину, не меньше. Видимо, у Римских копов усы были заместо погон, хотя расшитые золотом погоны у комиссара тоже имелись.

— Бонжорно, сеньор коммисарио, — Полётов протянул жукоподобному шефу полиции руку.

Тот принялся её жать с таким почтением, как будто рукопожатие ему предложил сам Папа Римский.

Я же решил, что самое время уточнить некоторые моменты истории бугровщика:

— Отец Алёнки забрал из кургана Барди камень, который лежал возле головы покойника, в погребальной ладье. Вот этот камень…

Я показал Полётову на своем смартфоне фотографию, сделанную бугровщиком.

— И это я тоже видел, — холодно сообщил Полётов, — Но насколько я понял, ни вы, ни герцог не знаете, что означает рисунок на камне. И никто в мире не знает.

Я несколько секунд поразглядывал камень Барди на фото и примитивное изображение, вырезанное на нём — три птицы, полумесяц, шесть китов и восемь солнечных дисков. Ниже пиктограмм помешалась руническая надпись — «осеменитель гренландских дев», один из кеннингов Рюрика.

— Один все же знает, — пояснил я, — И этот человек — Псевдо-Аркариус. Проблема лишь в том, как задать вопрос человеку, которого, судя по всему, никто во всем мире ни разу не видел, кроме бугровщиков и отца Алёны Оборотнич.

— Я кажется понимаю… — Полётов коротко кивнул.

Ну я не сомневался, что до великого князя дойдёт быстро, все же Полётов не зря считался одним из умнейших магов во всей Империи.

Полётов указал комиссару полиции на базилику:

— На стенах этого здания оставлял свои послания Псевдо-Аркариус?

— Si, signore. Il teppista ha danneggiato l’edificio. Ma abbiamo inviato due poliziotti per fermare questa disgrazia… — затараторил жукообразный комиссар.

— Мы сейчас тоже нарисуем граффити, — перебил Полётов, — Для Псевдо-Аркариуса. А полицейских нужно отсюда убрать. Немедленно. И согласуйте это с духовенством.

Комиссар видимо понимал по-русски, все же Рим был частью Империи, чем-то типа города федерального подчинения, как и Петербург, насколько я понимал административное устройство местной России. Но несмотря на владение русским языком, смысл фразы Полётова дошёл до комиссара не сразу. А когда дошёл — комиссар пуще прежнего разразился жаркими итальянскими речами…

— Я дам два миллиона рублей, — отрезал Полётов, — И