Джиджи, когда работал в больших больницах. Я уверен, что ты тоже сталкивалась с ними во время работы в Спокане. Они приходят с жалобами на ломоту или дискомфорт. Что-то, что почти невозможно диагностировать врачу. Боль в спине. Боль в колене. Вывихнутые суставы. Кроме того, что мы даем им лекарства и говорим, чтобы они отдыхали, мы мало что можем сделать для лечения. Они это знают. Поэтому приходят с одной и той же болью, снова и снова, и уходят с совершенно новым рецептом.

— О, — пробормотала я. — Ты думаешь, он зависим от обезболивающих таблеток? Что он притворяется?

— Я не знаю. Единственный другой вариант заключается в том, что Ида допустила ошибку и дала ему недостаточно окси, — сказал он.

— Я сомневаюсь в этом. — Ида была старшей медсестрой в больнице и воплощением точности.

Он кивнул.

— Я тоже. Вряд ли она совершила бы подобную ошибку.

Мистер Джонсон за последний час показал мне две очень разные версии самого себя. Но наркоман, принимающий обезболивающие? Он не казался таким типом.

— Наркоман? — спросила я.

— Может быть. Я просто строю предположения. Наркоманы, которых я видел в прошлом, поступали в больницу довольно регулярно. Но это было в гораздо больших больницах. Им было легче слиться с толпой. Они могли бы избегать посещения одного и того же врача снова и снова. Здесь это было бы гораздо сложнее.

— В его карте указано, что он был тут пару раз, но в течении пяти лет.

— Верно. Возможно, он выезжает из города в другие больницы. Я не знаю. Вполне возможно, что его организм просто не отреагировал на оксикодон, — сказал Эверетт.

Джесс все еще пытался выяснить, кто продавал отпускаемые по рецепту лекарства в Прескотте. Если бы я не знала, что на свободе разгуливает дилер, я бы никогда не заподозрила мистера Джонсона в злоупотреблении наркотиками. Но теперь я не могла исключить этот вариант.

Мы сидели друг напротив друга в кабинке Джесса в кафе. «Мустанги» провели выездную игру, и Роуэн наконец-то осталась ночевать с дочерью Брайанта. И также, как и на нашем первом свидании, мы с Джессом ужинали одни.

— Я знаю Гаса Джонсона много лет. Он не наркоман, — сказал Джесс.

Медсестры не должны были делиться информацией о пациенте с людьми за пределами больницы, конфиденциальность пациентов и все такое. Поэтому, если мне нужно было поделиться чем-то о своем дне с Джессом, я всегда использовала общие термины для описания ситуации. И никогда не говорила имя пациента.

Я была удивлена, когда он точно понял, о ком я говорила.

Поправка. Я была потрясена.

— Как ты узнал, о ком я говорю? — спросила я.

— Я был сегодня у Сайласа, когда пришел Гас и сказал, что ему защемило спину.

— О. Хорошо. Тем не менее, ты не можешь знать, что он не наркоман. Может быть он умеет скрывать это, — сказал я.

— Веснушка, поверь мне, когда я говорю тебе, что он не наркоман.

— Но тебе не кажется, что все это слишком подозрительно? Я имею в виду… он работает на ранчо Сайласа. Он мог бы найти там спрятанные удобрения или даже точно знать, где искать. Может быть, это он сбил насмерть того теленка. К тому же он, должно быть, притворялся, когда сказал, что ему все еще больно сегодня. Ни один человек не может получить столько окси и не чувствовать себя хорошо час спустя.

Он усмехнулся.

— Что? Что смешного?

— Гас работает на ранчо. Он был бы последним человеком, который сбил бы теленка своим грузовиком. Он бы точно знал, где они находятся, и держался бы от них подальше.

— О, — проворчала я. — Думаю, в этом есть смысл.

Подошла официантка и приняла наши заказы, пока Джесс рассказывал мне о своем дне. Мы были так увлечены нашим разговором, что вздрогнули от неожиданности, когда Уэс Драммонд проскользнул в нашу кабинку. Он скользнул прямо ко мне, прижимая меня еще ближе к стене и удерживая в ловушке.

Прежде чем Джесс или я смогли что-либо сказать, он поднял обе руки и сказал:

— Никаких проблем, Брик. Клянусь.

— Чего ты хочешь, Уэс? — спросил Джесс сквозь стиснутые челюсти.

Уэс провел обеими руками по лицу, а затем провел ими по волосам, отчего они встали дыбом во все стороны.

— Ничего. Черт, я не знаю.

Уэс не был омрачен своим обычным видом уверенности и вызова. Его глаза были ясными. Налитыми кровью, но не стеклянными, как я видела ранее.

— Уэс, мы не будем говорить здесь, не с Джорджией, — сказал Джесс.

Уэс снова провел руками по волосам, прежде чем сказать:

— Я звонил Лисси.

Лицо Джесса стало твердым, как камень. Я не знала, кто такая Лисси, но тот факт, что Уэс позвонил ей, явно не понравился Джессу.

— Держись, блять, подальше от нее. Не звони ей, черт возьми. Она уехала. Из-за тебя. Не сваливай на нее свои проблемы.

— Я скучаю по ней. Черт. Мне просто нужно было услышать ее голос. Получить пинок под зад. Дерьмо быстро накатывает.

Бессвязная болтовня Уэса не имела смысла, и я надеялась, что Джесс все понял.

— Уэс, мы должны поговорить об этом в другом месте. Ты должен признаться, пока все проблемы не свалились тебе на голову, — сказал Джесс.

— Не могу. Он приближается, Брик. Он чертовски сумасшедший. Не только из-за денег. Он хочет этот город. Силу. Он одержим. И чертовски умен, — Уэс говорил, не глядя на Джесса. Его тело извивалось, и он подпрыгивал на сиденье.

— Кто? Кто это, Уэс?

Уэс вздрогнул от вопроса Джесса. Это было похоже на то, как будто включился свет, и он понял, где находится. Так же быстро, как он сел в кабинку, он выскользнул, пробормотав: «Извините». Несколько длинных шагов, и он оказался за дверью.

Я не знала, что сказать, поэтому просто сидела. Я хотела спросить, кто такая Лисси и кем она была для Уэса, но не осмелилась нарушить молчание. Джесс был зол, и ему нужна была минута, чтобы успокоиться.

Его руки были сжаты в кулаки на столе, и он смотрел вниз на пространство между ними. Он молчал, пока официантка не принесла нам еду.

— Черт, — пробормотал Джесс.

Я протянула левую руку и накрыла его правый кулак.

Он заставил себя улыбнуться. Только одна сторона его рта приподнялась.

Я начала убирать руку, но он схватил меня прежде, чем я смогла это сделать. После этого никому из нас больше нечего было сказать. Мы просто ели нашу еду одной свободной рукой. Он использовал