– Ты должен зайти внутрь, сын Мавира. – Слепая встала рядом со мной и положила руку мне на плечо.

– Не могу, – сказал я.

– Ты должен увидеть, что он сделал.

– Что он сделал? Расскажи мне. Не заставляй смотреть.

– Жену ты потерял, – прошептала Тезира. – Сына тоже. Оба ушли в мир, откуда никто не в силах вернуться. – Порывшись, она вынула из складок одежды два стеклянных флакончика с прозрачной жидкостью и протянула один мне: – Можешь выпить это, если хочешь. А выпив, ты воссоединишься с ними, прежде чем взойдет солнце. Но если ты так поступишь, я выпью свой флакончик. Моя жизнь тянется слишком долго. Наверное, пора перебираться в следующую жизнь.

Я уставился на нее. Дверь в дом была открыта, и я понимал, что стоит мне ступить внутрь, как жизнь, которую я вел, закончится и предо мной предстанет новое настоящее, исполненное, как обычно, боли и печали. Сейчас я переживал последний всплеск надежды, которой я буду лишен на долгие, долгие годы.

– Ты не должен сдаваться, – сказала Тезира, прижимая мою голову к своему плечу. – Впереди у тебя много жизней, сын Мавира, и я вижу их все. Обещаю, настанет день, когда ты заживешь среди звезд.

Два кинжала, брошенных хозяином подворья, я не преминул прибрать к рукам. Первый валялся рядом с трупом моей жены, кожу содрали, как и было обещано, рядом с ее изуродованным телом сложили тошнотворную пирамиду, тогда как кожицу моего сына Эсхака засунули ему в живот.

Рядом с телами я просидел до заката. Кажется, я подумывал захоронить их, а может, и нет. Не помню, ничего не помню. Ранее я уже терял жену и ребенка и едва оправился от горя. По крайней мере, тогда это было стихийное бедствие, за которое ни один смертный не может нести ответственности. Но то, что произошло в моем доме сейчас, было преднамеренной резней. Перед глазами мелькала только сестра Абра – вот она стоит на крыльце своего дома и улыбается неведомо чему.

Я не сомневался, что Абра поспособствовала этим убийствам. Она разыскала отца Кхепри и навела его на наше жилище. Вот как далеко она зашла, лишь бы удержать меня при себе. Что с ней случилось? – спрашивал я себя. Почему она превратилась в настолько ревнивую завистницу, что с ее подачи убили моих жену и сына? Ведь она не могла не понимать, что это приведет к окончательному разрыву между нами…

Постепенно я пришел в себя, забрал кинжалы – их лезвия были липкими от крови – и отправился в город. Кое-кто из соседей пялился на меня, удивляясь, почему я все еще здесь, но я не отвечал на их вопросы, продолжая шагать по дороге, и решимость моя только крепла. Я не торопился и, как ни странно, был совершенно спокоен, зная, что я должен сделать и с какой легкостью и удовлетворением исполню свой долг.

В дом Абры я вошел почти бесшумно. Она сидела в кресле, штопая тунику мужа. Не проронив ни слова, я шагнул к ней, взял ее правой рукой за горло, рывком поднял на ноги и прижал к стене. Проделал я это очень споро и в награду увидел оторопь и страх в ее глазах.

– Потому что я не хотел брать тебя с собой? – прошептал я. – Поэтому ты решила их умертвить?

Она хватала ртом воздух, пытаясь заговорить, глаза ее вылезали из орбит, но я только крепче сжимал ей горло.

– Сейчас ты испытаешь то, что испытала она. – Тут я слегка ослабил хватку. – Если тебе есть что сказать, самое время сказать это. Поскольку твоя жизнь близка к концу.

Вынув кинжал из складок туники, я поднес его острие к ее правому глазу. Я думал, наказание будет справедливым, если я стану медленно, очень медленно давить на рукоятку кинжала, покуда лезвие не войдет в ее череп и не выйдет с обратной стороны.

– Это не я, – прохрипела Абра. – Клянусь, не я. Не я ему написала.

– Конечно, ты, – в ярости прошипел я. – «Сплетня распространяется с быстротой заразы» – вот что ты мне сказала, припоминаешь? Ты все разузнала о моей жене. Ты нашла его. Он прибыл. И убил ее. Эсхака он тоже убил. Как же ты не сообразила, что останешься с кровью невинного ребенка и кровью моей жены на руках? Или тебя это очень даже устраивало?

– Это была не я! – упорствовала она, пока моя ладонь сжималась на ее горле.

– Ты единственная, кто все знал! – прорычал я, дав наконец волю чувствам. – Кто еще мог ему донести, если не ты?

– Я доверилась кое-кому, – заплакала сестра, слезы текли по ее щекам. – Если я и виновна, брат, то лишь в том, что не сберегла тайну твоей жены. Но более ни в чем!

Я отступил на шаг, чуть разжав пальцы, и что-то в выражении ее лица смутило меня.

– Кто этот человек? – в замешательстве спросил я. – Кому ты рассказала? Кто меня настолько ненавидит, чтобы разыскать отца Кхепри, зазвать его сюда, дабы он совершил эти чудовищные деяния?

Она кашляла, хрипела – звуки, по которым можно было судить, насколько близко я подвел ее к смерти. И одновременно, пока сестра пыталась отдышаться, другой голос прозвучал в моей голове.

Голос моей матери.

«Будь осторожнее с ним, сын мой. Ты думаешь, он любит тебя, как ты любишь его, но, боюсь, есть у него темная изнанка».

– Хаджер, – прошептал я, глядя на сестру и не веря тому, что сам же и произнес.

– Он был здесь, – кивнула Абра. – Он обижен на тебя, брат, за то, что ему пришлось расстаться со своим парнем. Он ненавидит тебя. Всегда тебя ненавидел, еще с тех времен, когда мы были детьми, да только ты был слеп и ничего не замечал.

Я не сводил с нее глаз. В голове не укладывалось, как этот человек, мой названый двоюродный брат, о котором я непрестанно заботился, взял да и выдумал столь жестокую и гнусную месть.

– Он и вообразить не мог, что твою жену убьют. – Сестра словно прочла мои мысли. – Или что Эсхак погибнет. Он думал, что хозяин подворья просто заберет дочь в Вади Рам, обратно в свой бордель. Ему хотелось, чтобы и ты тоже потерял любимого человека. Он понятия не имел, на что способен этот хозяин подворья. Видел бы ты Хаджера, он ужасно расстроен…

– Ты его видела? – спросил я.

– Кузен приходил сюда, – ответила Абра. – Незадолго до тебя. Он был сам не свой, словно обезумел.

– Где он сейчас?