Лео сидел на втором этаже, и у него имелся недемократический предбанник без таблички на входе и малейшего признака секретарши. Вместо нее здесь обнаружились двое очередных мордоворотов. Все те же Порох с Ботинком.

– Не понял, – сказал с подозрением, – а почему вы здесь?

Они обязаны торчать у Кати в доме и охранять от врагов. Знать бы еще, как те выглядят.

– Сам со своей тещей разбирайся, – сказал Порох. – Мы ей без надобности.

И в чем-то он был прав. Алевтина Васильевна внезапно проявила вздорный характер, заявив, что никуда не собирается съезжать даже на время. А внучка, естественно, тоже отказалась бросить обожаемую бабулю. Утром не до скандалов было, нужно было скакать в больницу, и я оставил разборки на потом. Но мне твердо обещали прикрытие, а эти сидят тут!

– Сантехника оставила, а нас поперла.

Ну, это уже не так паршиво. Упомянутый деятель был крепкий мужичонка средних лет с благодушной ярославской физиономией, вызывающей невольное доверие у окружающих. Ему частенько плакались совершенно незнакомые женщины, и он с удовольствием их утешал. Правда, в узком кругу более известен другими вещами. Отслужив в конце сороковых в чине прапорщика в какой-то странной воинской части в Персии, не то в охране самого шаха, не то ловя тамошних бандитов, людей он убивал не просто не раздумывая, а еще и умело, не делая ошибок и не оставляя следов. Мог и несчастный случай по заказу устроить. Лео ценил его как большого специалиста, и вроде парочка баров на его имя записана, то есть доходы конкретно в карман Сантехника идут.

– Этот зачем? – окинув подозрительным взором китайца, спросил Ботинок.

– Он со мной по делу, но пока побудет здесь.

В конце концов, желтолицым совсем не обязательно все знать о наших делах.

Постучал в дверь и, принимая неразборчивый возглас за разрешение, открыл. Лео сидел за столом и разговаривал по телефону. Причем тихо и спокойно. Он редко выходит из себя и орет, мне такого слышать не приходилось. Но тех, кто в курсе, этот тон не обманет. Точно таким же способен отдать приказ оторвать голову. В прямом смысле.

Махнул рукой, предлагая сесть, и продолжил сулить жестокие кары, если немедленно кто-то там не выполнит давнее обещание…

Мне эти разборки были неинтересны, чтоб не сказать грубее, поэтому я взял со стола «Московские ведомости». На второй странице газеты обнаружилось откровенное злорадство по поводу нового закона в Константинополе. Бессменный, скоро пятьдесят лет на посту, премьер-министр Жан Георгиев продолжал гнуть свою линию: сплочение разнородного населения в единую нацию. В том числе с помощью армии. При наличии кучи соседей с претензиями и желания Англии уйти из-за непомерных трат на поддержание колониальной империи недавно заключенный договор о сокращении иностранных воинских контингентов бил по интересам Константинополя. Новый закон – явный ответ на вызов. То есть и прежде к армии относились трепетно и всеобщая воинская обязанность, включая женскую, появилась неслучайно. Кроме всего прочего она выполняла и существенную социальную функцию по сплочению разнородного населения в нацию. Теперь просто стало жестче. Хочешь иметь гражданство – будь любезен отдать родине два года срочной службы и десять лет ежегодных резервистских сборов. А кого не устраивает – будут лишать паспорта. То есть жить ты можешь, но, если не инвестор и не приехал по рабочей визе, ожидаются немалые сложности. Если вчитаться в текст, то, уехав в другую страну до службы, не сможешь вернуться, даже родившись в Вольном городе. Может, и справедливо.

– И как, понравилось? – спросил Лео с еле заметным ехидством, положив трубку и показывая на газету.

– Да мне без разницы. Я свои два года честно оттрубил санитаром в пехоте. И учусь, имея разрешение.

– Патриот!

Ну не объяснять же про археологиню Татьяну. Я об этом и прежде молчал. Да, был молод, влюблен и глуп. Если б уехала, то с концами. А так, думал, продолжится уже в Москве. И дед не возражал. Это я уже задним числом сообразил, когда пообтерся. Для старшего поколения – прекрасная возможность свести молодого с талантом с девицами из Артемовских. Может, и выгорело бы, да я в другую сторону смотрел и бил копытом. Увы, одно дело – море, страстные игры на горячем песке пляжа, и совсем другое – привычная налаженная жизнь, где мне не было места. Зато имелись муж и ребенок, о которых Татьяна тактично промолчала за границей. Мне хватило ума не устраивать сцен и не бегать дворняжкой, заглядывая в глаза и надоедая, но недостаточно оказалось разума свалить назад. Впрочем, здесь уровень медицинского не хуже и диплом признается во всем мире. Через годик остыл, нашел юристку и уже спокойно отношусь к случившемуся, не ломая тренажеры и не лупя со всей дури по несчастным, чтоб не проломить кому голову от злости и обиды. Да, было и такое. Приятно вспомнить то лето после армии. Оно дало мне опыт, которого в учебниках не найти. Вот терплю же Катю с довеском в виде бабушки!

– Коррупции у вас нет, – сказал он уже с заметным ехидством.

Коррупции, кстати, реально нет. За нее сажают по милому закону «О внутренней безопасности». Любого могут проверить и отправить за решетку, если доходы не соответствуют капиталам. При этом чиновникам платят очень недурственные деньги, а министры и вовсе на уровне директоров корпораций получают. Правда, это все касается лишь собственных граждан. Лет пять назад был большой скандал, когда несколько банков в России, Сербии и Германии лопнули. Денежек так и не нашли. Зато всем известно, где проживают вороватые финансисты, как известно и то, что выдавать их из свободного города не станут. Любой догадается, что и пропавшие капиталы лежат в тамошних сейфах. А речь шла если не о миллиардах, то точно о сотнях миллионов.

– Но без знакомств никуда, – продолжил Лео.

Личные связи – святое дело. Нужно знать «правильных людей» в госсекторе и в бизнесе, иначе с тобой никто не станет иметь дело.

– Без волосатой лапы везде плохо, – вздохнул я. – Вот я даже не попросил, а имею бумагу об успешном окончании стажировки и отличную отметку.

– Как будто что-то плохое, – оскалился Лео.

– Ага, вот я и думаю, может, пора домой, раз время появилось? Познакомлю, – подпустил энтузиазма в голос, – Катю с дедом. Покажу Святую Софию.

– А меня бросишь?

– А оно мне надо, эти ваши проблемы? У меня свои игрушки, и подставляться за твои доходы желания не испытываю.

– А за свои? Хочешь клинику?

– Думаешь, нуждаюсь в твоих деньгах?

– Я точно в курсе – нет. Я всего, конечно, не знаю и знать не могу, но что в ячейке КЦБ должно лежать, представляю.

Классное заявление, особенно если учесть, что я еще на днях даже не подозревал о существовании ключа.

– Помнишь дело об ограблении царской семьи?

– Шутишь? В учебниках такое не пишут, а желтые газеты я даже в туалете не изучаю!

– Много чего не пишут, и даже профессионалы о той истории не в курсе. Охота была царскому семейству сообщать, как их облапошили. Иногда случайно всплывают забавные вещи. Егор Григорьевич как-то надрался и поделился, почему Яну уважает. Это же наглость была огромная даже по тем временам, когда по Кремлю шлялся кто угодно и ризницу патриарха пытались взломать.