Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я тоже иду, – невозмутимо объявила Хенна. – И попробуйте меня не взять!
– Мы спросим, – тяжело вздохнула я, – у хозяина, подождите секунду…
– Пусть идут, – без обычной паузы сообщил пупс, и мне пришлось открыть дверь.
Не пустил Вандерс только Алентину, заявив, что необученным слабым ведьмочкам нечего путаться у остальных под ногами, пусть лучше мед ест, чтоб простуда не брала.
И по его ехидной ухмылке мне сразу стало понятно – попытка золовки устроить покушение на сердце моего напарника не прошла мимо папаши незамеченной.
– А здесь красиво, – внимательно изучив нас с Дэсом, свекор мимоходом окинул взглядом горизонт и подступил к камню почти вплотную.
И только после этого ближе шагнули девери и Хенна с Тером. Все маги и колдуны вообще с первого момента появления в этом мире вели себя удивительно слаженно. Сразу исчезли куда-то косые взгляды, попытки подколоть и подшутить, соперничество и всевозможные мелкие и крупные разногласия. Теперь командование единогласно отдали Вандерсу, и он, едва закончив первое поверхностное обследование, задал вопрос каждому, не забыв и про меня.
И в результате из объяснений Хенны я узнала, что валун все же не природный объект, а сосуд из металла, очень искусно облицованного сверху толстыми плитами натурального камня. Колдуны добавили, что они связаны воедино сетью мощных охранных заклинаний, которые не позволят его разрушить ни огнем, ни каким-либо инструментом, ни магией. Тем более что лежит он почти на источнике, и вся его защита не ослабла со временем ни на волос. А Дэсгард твердо объявил, что внутри не монстр и не какое-то животное, а человек и сильный маг.
– Почему ты мне этого не сказал? – возмутилась я, вспоминая непонятные белые пятна, и муж озадаченно уставился на меня.
– Я думал, ты сама видела! Что? Извини, Тесса, я как-то не сообразил, что ты не видишь ауру. Мне казалось, это очевидно.
Разумеется, я его сразу простила, но тут же обнаружила, что все остальные смотрят на меня с нездоровым интересом.
– А почему ты сразу не сказала, что уже открывала туда окно? – желчно осведомился свекор, и по оскорбленному сопению стало понятно, что он выражал мне сейчас возмущение всей команды.
– Извини, папа, – когда передо мной так чистосердечно повинились, мне тоже нетрудно принять кроткий вид, – но вы ведь сами ничего не спросили, а роем бросились на него, как пчелы на мед. Я просто не успела.
– Все, – остановил открывшего рот свекра Дэс, – разобрались. У нас вопрос – открывать или нет?
– Рай, Зиг! – решительно скомандовал колдун. – Ставим на всех щит и открываем.
– Щиты могу поставить я, – пробасил дух и возник рядом с камнем, вызвав у магов мгновенную перегруппировку, в результате которой я оказалась крепко зажатой вместе с Хенной в центре толпы и прикрытой телами всех четырех колдунов.
И это было так же приятно морально, как тесно и неудобно физически. Обстоятельство, что все родичи выше меня, вдруг приобрело огромное значение. Из-за их голов и плеч совершенно ничего не было видно, и это никак не могло мне понравиться. Да и колдуны могли нарушить своим поведением ту тонюсенькую ниточку доверия – почти волосок, – которую я ощущала в наших отношениях с духом и его другом. Поэтому, отбросив все сомнения, я решительно подала голос:
– Эй, дух, а почему ты раньше молчал?
– Вы бы мне не поверили. – В его безразличном голосе снова проскользнуло подобие человеческих эмоций.
– Я бы поверила. Ставь щиты, я открываю. Только объясни сначала, почему он сидит в темноте?
– Не хочет, – коротко отрезал хозяин, и мне вдруг стало предельно понятно, чего именно не хочет заключенный в камне маг.
Не хочет, чтобы мы увидели его лицо, надежду в глазах и скептическую, горькую усмешку на губах. Потому что сама я чувствовала бы то же самое после стольких бесплодных попыток.
Сфера мгновенно оказалась в моих руках, и так же мгновенно открылось окно в недра саркофага. Никто не ожидал такой скорости, и заключенный в камне узник тоже, потому и не успел спрятать напряженно наблюдающего за нами лица. И я сумела его рассмотреть… и впасть в совершенный шок. Потому что спутать черты этого юного лица с каким-то другим никак не могла, несмотря на всю разницу в возрасте.
– Гарх!
Судя по дружному вскрику моего мужа и напарника, они тоже узнали пленника, хотя он сориентировался почти мгновенно, выхватил откуда-то темную вуаль и набросил на лицо.
Но теперь, когда я знала главное, мои мысли неслись вперед с нарастающей скоростью, как лавина, начавшаяся с маленького камушка. Я как наяву снова слышала так хорошо знакомый голос, а память услужливо подсказывала детали прошлого.
– Выходи! – смело открывая дверь во всю ширину, я распахнула последний заслон, и он поднялся в саркофаге во весь рост, худощавый и по-мальчишески нескладный. Неуверенно сделал шаг, второй…
Камень вокруг двери по мере продвижения пленника к выходу сначала слабо осветился, потом начал постреливать злыми молниями и сыпать искрами. Я торопливо двинула навстречу узнику дверь, по наработанному методу подхватывая его, как совком, и попыталась захлопнуть засов.
Не тут-то было. Мгновенно вспыхнувшая на коже несчастного замысловато сплетенная сеть тянула его назад, впиваясь в тело, как острые бритвы, раня до крови и грозя разрезать на тысячи частей, если он не отступит. Стон сорвался с его упрямых губ, когда первые алые струйки брызнули на черный металл пола. Он попытался сделать еще рывок… но не выдержал и отступил, прижавшись к противоположной стене.
Раны на руках и лице пленника затягивались практически молниеносно, исчезая, как стертый губкой рисунок, но вместе с ними таяла и осветившая его глаза надежда.
– Друг, отпусти их, – сказал он глухо, поворачиваясь к нам спиной. – Они сделали все, что могли. Исполни их желание.
– Нет, – резко оборвала я это замечательное выступление, заставившее поморщиться Дэса с Хенной и заинтересованно прищуриться свекра. – Рано! Мы сделали далеко не все, что можем. А если ты и правда тот, кто попал в этот чертов камень шестьдесят лет назад, я все равно найду ключ к этой проклятой ловушке.
– Что ты знаешь, – обернулся пленник резко и стремительно, – о том, что произошло шестьдесят лет назад?
– Достаточно, чтобы уважать тебя всей душой и быть тебе обязанной за жизнь самых дорогих мне людей, – твердо сказала я. – Хотя мне неизвестно, чем обернулся этот поступок в твоем мире, но мой нынешний он спас, Ленди.
– И я с ней согласен. – Дэс крепко обнял меня одной рукой, а второй сделал знак почтения. – Извини, что мы сомневались, но если бы ты сразу назвал свое имя…
– Кто вам его сказал? – в напряженном голосе пленника звучало недоверие.
– Тот, кто шестьдесят лет мучается старой виной и корит себя за то, что не приказал брату встать в круг вместе со всеми, – мягко сказала я и вдруг сообразила: – Подожди минутку, он сейчас будет здесь.