– А что ты делал? – приводя в порядок прическу, заинтересовалась хранительница.

– Гулял по цитадели белых магов и устраивал ловушки, – безо всяких угрызений совести сообщил он. Поднял взгляд на насторожившихся хранителей и усмехнулся. – Пока я был духом, у меня был только разум, а как только стал материален, прорезался характер. И появились вещи, которых я никогда не стану терпеть и никому не прощу. На первом месте – подлость и жестокость в обращении с детьми и женщинами. А когда я ходил к белым за ребенком, мне очень не понравились некоторые порядки цитадели. Там ни у кого нет времени на себя, кроме пары часов после ужина. Старшие магистры скрашивают это вечерними посиделками и праздничными обедами, но от каждодневных обязанностей никто из обитателей нижних этажей никогда не освобождается. Кроме тяжелой болезни, но лекари там очень сильные.

– Да, – хмуро подтвердил Арвис, – все дети уже с четырех-пяти лет начинают помогать взрослым. Следят за малышами, приносят мелкие вещи, заправляют свои постели, подметают пол и стирают пыль. Разумеется, это неплохо, если у ребенка остается время на игры, шалости и интересные занятия. Рисование, постройка игрушечных башен и катание на пони. Или на санках. Но в цитадели этого очень мало, потому что мужчины весь день в городе, в окрестных селах и поместьях, а огромная цитадель – на женщинах. Они ведь почти не покупают продукты, держат свиней и коров, овец и кур. Сажают овощи и злаки, вяжут теплые вещи и даже валяют обувь. И еще куча разных обязанностей, и все ради того, чтобы сэкономленное золото рекой текло в сундуки нескольких избранных.

– Нет у них больше сундуков, – небрежно заметил Рорн, отставляя пустую посудину и подвигая ближе чашу с котлетами и блюдо пирогов. – Я все спрятал. Но часть денег раздал торговцам и велел отправить в цитадель детские вещи, игрушки и всякую мелочь вроде бумаги для рисования и книжек с картинками. Потому что точно знаю: детьми, которые с детства привыкли думать логически и сами находить ответы на все вопросы, невозможно управлять, как зачарованными болванчиками.

– Тогда они явятся сюда очень скоро, – мгновенно сделал вывод Арвис. – Старшие магистры весьма сообразительны.

– Пусть приходят, – сердито фыркнула Леа. – Надеюсь, у них хватит ума не обвинять нас в своих пропажах?

– Они собирались предъявить ультиматум, – выдал белых дракон.

– И чем собираются угрожать? – Арвис невольно крепче прижал к себе любимую, словно его бывшие собратья могли отобрать ее прямо сейчас.

– Ничем особенным, – презрительно ухмыльнулся Рорн. – Всем тем, чего боятся сами. Разоблачениями, угрозами.

– Чем будем отвечать?

– Найдем, – зловеще пообещал дракон, отставил очередное пустое блюдо, вытер губы салфеткой и заинтересованно уставился на мага. – Скажи, что ты думаешь о верховном магистре белых?

– Что раньше думал или теперь подозреваю? – ответил вопросом тот.

– Все.

– Раньше я считал его мудрым и справедливым, как… ну, как ты. И занятым очень важными делами, думами о благе своих собратьев. – Арвис горьковато усмехнулся. – Но когда меня выгнали и он даже не ответил на мои послания, начал в этом сомневаться. А после того как познакомился с Эгрисом, стал понимать, что глава гильдии, который сидит в своей башне и выходит оттуда только по самым большим праздникам, на самом деле абсолютно равнодушен к тем, чьими жизнями правит. К Эгрису может прийти любой, даже новичок или родители ученика, если они недовольны решением его помощников. И он для каждого найдет минутку, хотя еще и берет самые трудные контракты. Вот последние пять лет под личиной служил Кайору придворным магом, у него чутье на всякие подозрительные события. И помолвка Кайора показалась очень странной – после смерти жены он мог выбрать любую из соседних принцесс, а уцепился за Леа. Вот потому я постепенно перестал считать Руалиса идеалом белого мага, а теперь он и вовсе мне кажется темной лошадкой. Ведь не может же не знать, куда его помощники девают золото, полученное за зелья, амулеты и в виде пожертвований? Значит, и сам тоже в доле. И тогда понятно, почему он целыми днями не выходит из башни. Наверняка, как Эгрис, уходит куда-то, где ему интереснее.

– Проверю, – задумчиво кивнул дракон и исчез, не прощаясь.

Разбудил Леаттию буйный летний ливень, шуршавший по окнам, выходившим в сторону озера. Когда-то, очень давно, такие дожди случались в этих местах довольно часто, не реже пары раз за луну, но в последние два столетия стали очень редким явлением. Леа даже не помнила, когда видела, чтобы вода струилась по стеклу сплошным потоком.

«Наверное, с такими ливнями и канал будет не нужен», – острым сожалением кольнула душу непрошеная догадка. Почему-то хранительнице очень не хотелось, чтобы Арвис признал свою работу бессмысленной.

Вечером они с трудом расстались, вернее, невероятная выдержка дагорца, упорно не желавшего превратить их свадьбу в бессмысленный фарс, победила его разгорающуюся жарким пламенем страсть.

В тот момент Леа чувствовала смутное разочарование, а вот сейчас, на свежую голову, как никогда отчетливо признавала правоту любимого мужчины. У них и так очень неравный союз, по меркам ханжей и мещан, а если просочится слух о совместно проведенных ночах, все будут убеждены, что ушлый темный маг приворожил наивную девочку. И пусть бы они так думали и сплетничали между собой, но ведь начнут разносить по всем странам, правители которых потом попытаются уколоть своей осведомленностью, когда заявятся в Брафорт предъявлять ультиматумы и требовать усиления источников.

Ведь все они уверены в одном: раз магия ничья, значит, выходы энергии может занять тот, кто сильнее. Так, как захватывают богатые угодья и золотоносные ручьи, рудные жилы и целебные источники, ничуть не сомневаясь в своем праве. Им никогда даже в голову не придет, что, оставляя в их мире нетронутыми все эти богатства, высшие расы заботились обо всех жителях, а вовсе не о наглых выскочках.

Размышляя об этом, герцогиня не сидела без дела. Умылась и оделась в подаренный Рорном наряд, сделала скромную прическу и направилась в комнаты Тана, ни секунды не сомневаясь, что найдет Арвиса именно там.

Он и в самом деле сидел в гостиной, что-то чертил на большой карте города и изредка поглядывал на открытую дверь спальни.

– Доброе утро, – полюбовавшись на его серьезный профиль, шепнула хранительница.

Во взгляде устремленных на нее синих глаз мелькнула легкая тень вины, тут же сменившаяся жарким восхищением, и Леа тотчас смущенно вспыхнула в ответ:

– Не смотри на меня так…

А он и не смотрел – уже притянул к себе воздушным смерчиком и утопил в торопливых, жадных поцелуях.

– У меня вчера было временное помрачение рассудка, – со смешком шептал Арвис, прерываясь на короткие мгновения. – Если я еще раз скажу, что смогу без тебя жить, вылей на меня весь взвар, какой найдешь.

– Не сомневайся, – выравнивая дыхание, с деланой свирепостью пообещала Леа. – Вылью не только взвар.