вскрытие. Может быть, удастся найти ответ.

— Вчера вы говорили, что причина — гемофилия.

— Так мне показалось, — О’Мэлли пожал плечами. — Это единственное известное мне отклонение, которое объясняет столь обильное кровотечение из небольшого пореза. Но теперь, откровенно говоря, мы имеем дело с медицинской загадкой.

О'Мэлли поставил дипломат и сел в кожаное кресло, положив изувеченную ногу на диван.

— В какой-то степени я даже рад, что вы попросили об анализе крови.

Настоял на анализе крови — так было бы правильнее, подумалось Ростку. Он вспомнил, как упорно коронер не желал его делать.

— Сначала результаты меня заинтриговали, — сказал О’Мэлли, облокотившись на подушки. — Действительно заинтриговали. Знаете, я ведь могу сделать новое открытие. Если повезет, эту болезнь даже назовут моим именем.

— Значит, он не был болен гемофилией.

— Именно. Может быть, он и умер от кровопотери, но гемофилией он не страдал.

— Вы уверены, что образец крови был чистым?

— Абсолютно. Я сам брал кровь, вы видели» Ничего перепутать я тоже не мог, так как образец был единственным в лаборатории.

— Должно быть другое объяснение.

— Конечно, должно быть, — согласился О’Мэлли. — Но какое именно, я не знаю. Мы проверили образец на болезнь фон Виллебранда, которая тоже может вызвать обширное кровотечение. Однако количество тромбоцитов в крови было нормальным. Афибриногенемию и тромбастению Гланцманна[28] мы тоже исключили.

— He понимаю, — нахмурился Росток. — He может из человека через такую маленькую царапину вытечь столько крови. Просто так — не может.

— Вы были в банке, — сказал О’Мэлли. — И видели, как он порезался.

— Это случилось до моего приезда. Он сказал, что порезался о металлическую дверь сейфа.

— Того самого, в котором лежала отрезанная кисть?

— Да. Угол дверцы оказался острым. Франклин потом предупредил меня о нем и показал свой окровавленный палец. По его лицу нельзя было сказать, что он беспокоится.

То есть, он не выглядел взволнованным? Не посчитал это чем-то серьезным?

— Мне он показался немного раздраженным, и все, — сказал Росток. — Будь у Франклина какая-то болезнь, он поехал бы в больницу, верно?

О’Мэлли поерзал в кресле, передвигая ногу со скобой в более удобное положение.

— Это верно в том случае, если подобное происходило с ним раньше. Но когда я делал первичный осмотр его тела, то не нашел гематом, свидетельствующих о нарушении свертываемости крови. Обычно у больных гемофилией на теле полно синяков — это результаты подкожного кровотечения от небольших ударов, которые мы все получаем ежедневно. Я обнаружил четыре шрама, — один на голове, еще один на правом колене и два на левом предплечье — но ни на одном не было швов или других признаков особого лечения. Все говорит о том, что раньше у Франклина не случалось обильных кровотечений. Жаль, что у него нет лечащего врача, он мог бы что-нибудь рассказать.

— Что насчет лекарств? Вдруг они стали причиной?

— Мы сейчас делаем тесты на гепарин, декстран и кумадин — эти лекарства разжижают кровь и могли вызвать кровопотерю. Но только в том случае, если он пил их огромными дозами — а тогда они почти наверняка вызвали бы изменения в строении тромбоцитов. Однако при первом анализе тромбоциты были в полном порядке. В общем, не думаю, что тут дело в лекарствах.

О’Мэлли на секунду закрыл глаза, словно засыпая, но быстро пришел в себя и с трудом поднялся с кресла.

— Так что, вообще говоря, я не могу с медицинской точки зрения объяснить произошедшее с Уэнделлом Франклином. А теперь я хотел бы подняться наверх и осмотреть труп вашего патрульного.

О’Мэлли, похоже, не смутило количество крови, скопившееся вокруг трупа Отто Бракнера. Работники морга перевернули его на спину, чтобы коронер смог расстегнуть рубашку. Он натянул резиновые перчатки, после чего обследовал грудь, подмышки и пах.

Закончив осмотр, О’Мэлли с помощью Ростка поднялся на ноги. Сняв перчатки, он хриплым голосом заключил:

— Аневризма. Умер часов двенадцать назад. До вскрытия ничего сказать не могу, но если хотите знать мое предварительное мнение: разрыв брюшной аорты. Короче говоря, смерть от естественных причин — никакой связи с Уэнделлом Франклином.

— Вы узнали это, просто осмотрев его? — скептически спросил Росток.

— Когда тело доставят в морг, тогда скажу вам более точно. Но сейчас я вижу, что у вашего напарника нет открытых ран, однако на полу огромное количество крови, которая, похоже, шла носом и ртом. Все говорит о внутреннем кровотечении; учитывая объем потерянной крови, скорее всего, артериальном. По кровавым следам на первом Этаже можно определить, где оно началось. Думаю, сюда он поднялся в поисках помощи.

— Вы обратили внимание на кончики пальцев? — спросил Росток. — Они черные, как у Франклина.

— Некроз ткани. Ничего необычного тут нет, — коронер огляделся, словно в первый раз осознал, где находится. — А не в этой спальне недавно умер человек?

— В этой. Пол Данилович, — напомнил Росток. — Вы сказали, это был сердечный приступ.

— Да, все верно. Непонятно только, намеренно его вызвали или нет.

— Хлоридом калия?

— Именно.

Иначе говоря, убили с помощью лекарства.

— Этого я не говорил, Росток. Я только имел в виду, что приступ мог быть вызван присутствием хлорида калия в организме. Хотя это тоже не факт, — О’Мэлли подал жест помощникам, чтобы те убирали труп Бракнера. — Так или иначе, хлорид калия мог попасть в его организм через пищевые добавки, которые он, по словам вдовы, регулярно принимал. В таких таблетках куча всего лишнего. Если найдете мне их, я с удовольствием проведу тесты. Но даже при условии, что там обнаружится повышенное содержание хлорида калия, этим будет заниматься Администрация по контролю за продуктами питания и лекарствами, а не вы.

— Послушайте, О’Мэлли, здесь пять дней назад умер человек. Теперь у нас еще один труп, на сей раз полицейского. По-вашему, это не подозрительно?

— По-моему, это совпадение. Ваш друг Бракнер, как я понимаю, умер своей смертью, — О’Мэлли открыл дипломат и извлек оттуда бланки, затем, сверившись с наручными часами, записал время. — Я знаю, что недоверчивость у вас от природы, но люди умирают — это нормально. Если бы вам приходилось видеть столько же трупов, сколько и мне, вы бы перестали искать в каждой смерти заговор. Кстати, вы так и не рассказали, что здесь делал Бракнер.

— Охранял вдову.

— Да? И где же она?

— Не знаю.

Росток наблюдал за работниками морга, пытавшимися закатить тело Бракнера в огромный пакет для трупов. Это было нелегким делом. Пришлось привлечь четырех человек вместо обычных двух, чтобы затащить труп в фургон. О’Мэлли закрыл дипломат, приготовившись спускаться вслед за своими помощниками.

— В последнее время я вижу слишком много