В этот момент в дверь после короткого и резкого стука даже не вошел, а почти вбежал бледный и явно чем-то крайне озабоченный флаг-офицер командующего лейтенант Дукельский.

– Прошу прощения, господа! Срочная телеграмма, Степан Осипович. Полагаю, вам надо немедленно с ней ознакомиться. Получили из Владивостока через Егорьева: японцы прорвались на перешейке и вот-вот будут в Дальнем. Кондратенко тяжело ранен. Командование принял Фок. Наступают они также на Инкоу. Наши отходят…

Японское, Южно-Китайское, Желтое моря. Порт Дальний. Сентябрь – октябрь 1904 года

Дата запланированного выхода эскадры крейсеров Руднева из Владивостока неуклонно приближалась, а ворох вопросов, которые необходимо было порешать, продолжал расти, что дурно влияло на характер Петровича. Хроническая усталость снимается не очередной дозой нудных, но необходимых дел, а либо длительным и комфортным отдыхом, либо коротким и резким всплеском сверхактивности, сопровождаемым изрядным выбросом адреналина. О первом пока нечего было и мечтать, а второго, то есть боя в Токийском заливе, не произошло по вине японцев, спутавших карты Макарову своим превентивным ударом на суше.

Идея этой операции в общих штрихах даже, а не чертах, родилась в ходе первого совещания наместника Алексеева, Степана Осиповича и Руднева в Мукдене. Петрович тогда, конечно, менжевался и особой разговорчивостью не страдал: все-таки первая личная встреча, а вдруг да и «расколют» его «двуличие» господа адмиралы? Но, слово за слово, и вскоре, по мере обсуждения перспектив войны, всплыл ряд домашних заготовок Карпышева.

Макаров тогда поразительно быстро ухватил суть его форумных идей по атаке на крупные порты противника минными силами. А когда стало ясно, что комфлот и сам уже прикидывал подобные варианты, более того, в отношении главных целей – Йокогамы и Осаки, даже отдал команду на предварительную проработку штабным; обсуждение вопроса сразу перетекло в практическую плоскость: наличие полной картины японской береговой обороны, ТТХ катеров, боеприпасы для тяжелых кораблей, перевооружение балтийских стариков, Марианы как пункт базирования, Иводзима, брандеры-прорыватели и прочее. Хотя времени отшлифовать идею досконально не было, командующий торопился в Порт-Артур, маховик боевого планирования начал раскручиваться…

И вот когда наконец-то созрел подходящий момент – не только были вполне готовы и обучены потребные силы, но и выкристаллизовалась военная целесообразность (атака Токийского залива была способна не просто причинить жестокий урон вражеской торговле, но и с высокой долей вероятности могла отвлечь Того со «срединной» позиции у Мозампо, обеспечив этим прорыв Чухнина в Порт-Артур без боя), – в одночасье все планы и подготовка пошли прахом. Японская атака на сухопутном фронте, поставившая под большой вопрос оборону Дальнего и выведшая вражескую армию сразу к внешнему обводу обороны Артурской крепости, поставила на планах Макарова жирный крест.

Степан Осипович предполагал лично руководить этим рискованным и выстраданным им предприятием. Однако резко изменившаяся обстановка требовала его присутствия в Порт-Артуре. Именно там сейчас была главная болевая точка войны…

Тогда, в кают-компании «Варяга», после прочтения злополучной телеграммы Макаров минуты две молча сидел с закрытыми глазами. Все затихли. Было слышно, как в трубах журчит вода. Затем командующий неторопливо поднялся и, предложив присутствующим обсудить между собой ситуацию, пригласил с собой Руднева и поднялся на ют. Помолчав немного, глядя в темную, дышащую соленым ветром даль океана, он тихо проговорил:

– Всеволод Федорович, а мы ведь могли через неделю выиграть войну. Как считаете?

– Могли, Степан Осипович.

– Что делать будем?

– Вам нужно в Артур. По-любому. И срочно. Может быть, даже сразу утром.

– Нужно. Сам понимаю, – Макаров тяжко вздохнул. – Порушили они нам такое дело! Жаль. Историки потом напишут, что японцы сами спасли русских от авантюры, обреченной на поражение. Ну да ладно. Бывает, откуда не ждешь, прилетает. Эх, Роман Исидорович, Роман Исидорович…[8] Спаси и сохрани, Царица небесная, раба твоего, – командующий дважды перекрестился. – Теперь вот что… Всеволод Федорович, голубчик, прикажите-ка всем нам кофе сварить. И чаю, чтоб покрепче. Думаю, другого такого момента не будет до нашей новой встречи в Артуре, на что я очень рассчитываю, чтоб все наши наличные светлые головы в сборе оказались. Давайте-ка мы проведем военный совет. Как нам теперь расклад подкорректировать, чтобы Григория Павловича и гвардейцев без потерь в Артур привести. Идея с гвардейским десантом под Токио пока умерла. Нужно крепость и флот спасать.

Итогом ночного совета у Иводзимы стало принятие решения на проведение «запасной» операции по атаке на много слабее защищенный, нежели Токийский залив, рейд Кобэ – Осаки с использованием семи истребителей и отряда контр-адмирала Беклемишева в составе трех броненосцев береговой обороны и «Храброго». На ББО с «Наварина» и «Азова» передали шесть катеров-газолинок с экипажами. В качестве тыла Беклемишеву были оставлены два парохода-угольщика и крупный сухогруз из числа призовых.

Оба же эскадренных броненосца и все крейсера Второй эскадры под командованием Безобразова должны были отконвоировать свои трофейные и призовые пароходы, а таковых суммарно набралось под два с лишним десятка, во Владик. По пути шумнув у Хакодате, если обстановка позволит. База на Сайпане и стоянка у Иводзимы сворачивались…

Макаров рано утром перенес свой флаг на «Аскольд» и вместе с «Новиком» ушел в Артур, забрав с собой забитую под завязку «Ангару». «Баяна» он оставил Рудневу, посчитав, что усиление Владивостокского отряда перед решительными событиями не помешает. На обратном пути Петрович, прихватив штабных, перебрался на броненосный крейсер, дабы поближе познакомиться с Виреном и его офицерами. Но если в общении с каюткомпанией никаких проблем у него не возникло, то вот Вирен…

Судя по всему, командир «Баяна» просто тихо завидовал славе, свалившейся на Руднева. Хотя фактически первые признаки намечающейся напряженности в отношениях появились после того, как Петрович вежливо отклонил идею Вирена о том, чтобы сделать «Баян» своим постоянным флагманом. Дальше – больше. А уж когда Руднев деликатно намекнул, что негоже, когда команда откровенно побаивается своего командира, Евгения Робертовича прорвало. Он съехал на тему вредоносности идей «этого вашего „товарищества“, от которого шаг до нигилизма и либеральщины», бессмысленности производства в прапорщики кого-либо из унтеров, невзирая на любые его заслуги: «Им Георгия, что ли, мало? И этих в кают-компанию?..» Одним словом, отдохнуть у Руднева по дороге во Владивосток не получилось.

Там он, отягченный багажом новых проблем, вновь с головой окунулся в текущие дела. Благо, хоть укомплектование и подготовку двух батальонов из крепостных частей Владивостока, которые по легенде должны высаживаться на Рюкю, удалось спихнуть на командира гарнизона. Из снятых с «Рюрика» и «Варяга» коротких восьмидюймовок были сформированы две батареи для береговой обороны «захваченных десантом островов». Но отдавать на них опытных и обстрелянных канониров с крейсеров – не в коня корм, им и в море работы хватит. Значит, для ожидания у моря погоды на берегу надо еще успеть отобрать из крепостных артиллеристов тех, кто способен стрелять и, желательно, попадать. И, конечно, нужно натаскать экипажи «Сунгари» и «Оби» так, чтобы высадка десанта и захват островов все же состоялись. Хотя и вовсе не на архипелаге Рюкю…