– Это точно, поскольку попади он ко мне, я бы вас еще тогда приметил… Да, сколько дельных мыслей, сколько здравых идей, проектов предлагали и предлагают наши офицеры, ученые и частные изобретатели! А потом это все приходит из-за границы, с чужим патентом. А у нас, как всегда, нет пророков в своем отечестве… Вот Степанов на «Енисее» погиб. Ведь умница великий! Минер от бога. Одна его голова дороже броненосца была. Я вот отписал им недавно, что кораблей такого же примерно типа, как его «Енисей», минимум по четыре штуки на каждый флот надобно! И катерное вооружение для них продумать. Как бы они сейчас нам во Владике пригодились! Но не будем о грустном.

Всеволод Федорович, если я вас попрошу своих орлов наверх вызвать, не обижу, что на ночь глядя? Хочу с «варяжцами» поздороваться, я у вас не был с самого Кронштадта. Хочу поблагодарить за службу ратную. Ведь ежели бы не славное дело при Чемульпо и последующий акт международного пиратства, как знать, как бы война обернулась. Мы с Дукельским на этот случай с собой кое-что прихватили – вы ведь не знаете, что в честь утопления вами японского крейсера особую медаль начеканили? Вот вам и вручим здесь, а «рюриковичам» во Владик свезете сами.

Тем временем «Наваринчик Третий» подходил под трап «Варяга».

* * *

– Надеюсь, ваши офицеры не рассердятся, что мы их кают-компанию оккупировали, Всеволод Федорович?

– Для дела ведь, Степан Осипович, да и теплее тут, чем у меня в салоне. И чаек под боком, опять же. Какие обиды?

– Ну, стало быть, тогда здесь и продолжим. Пусть со стола уберут, бумаг всяких разных мы с собой много привезли. А для начала давайте-ка фотографии, что нам Константин Михайлович удружил, посмотрим.

Лейтенант Измайлов добыл из недр своего объемистого портфеля пачку больших фотографических изображений, которые Макаров пустил по рукам присутствующих. Петрович не только сам с интересом изучал их, но и посматривал на реакцию адмиралов и офицеров, в особенности Балка, к которому снимки попадали, уже пройдя полный круг.

«Василий точно что-то затевает и Макарова подбил… Так, интересно, интересно: из почти что семидесяти отпечатков Балк штук десять отложил в отдельную стопку…»

– Василий Александрович, а можно взглянуть, что персонально вас так заинтересовало? – тихонько нарушил шелест и сосредоточенное молчание в кают-компании Руднев.

– Только с другими не путайте, Всеволод Федорович, – Балк передал ему через стол отобранные им фотографии.

Так… Теперь все ясно… На снимках Измайлова были запечатлены те самые два форта с тяжелыми орудиями, что торчат по правой стороне Урагского прохода. Причем не только в «фас и профиль», что можно было сделать с идущего мимо по фарватеру судна, но даже с тыла!

– Константин Михайлович! Простите, а как вам удалось форты с тыла-то отснять? Это же с фарватера сойти надо было?

– Я их уже на выходе из залива снял, Всеволод Федорович. Когда Орейли, это капитан и хозяин трампа моего, поломку рулевого привода сымитировал и выкатился влево… Нас японцы на буксире оттаскивали потом и дико ругались. Что, мол, за такое могут всех в тюрьму засадить, а судно конфисковать. Когда на палубу их офицеры поднимались, я попсиховал изрядно, у меня нижний люк из клетки заел, никак не открыть было. Слава богу, все же поддался. Джек говорил, что они в клетку заглядывали, но я, к счастью, уже был внизу…

– Какая еще такая клетка? О чем это вы? – оживился Макаров.

– Чтоб все заснять спокойно, мы ее придумали, Степан Осипович. Мол, по заказу американского профессора-орнитолога зайдем в Индонезию за тамошними экзотическими птицами для Бостонского зоопарка. Соорудили клетку здоровую с мелкой ячеей, ну, чтоб только камере не мешала, внутри завесили темной тканью – когда темно, мол, то птицы не так гомонят и бесятся… На входе к ней их офицеры не придрались. А когда изнутри одну из драпировок снимаешь, все равно в клетке черно, что внутри делается, снаружи не видно. Так я и фотографировал оттуда все, что хотел. Одну тряпку снимаю – работаю. Потом эту снова на место, снимаю следующую и фотографирую то, что с другой стороны видно. Снизу две доски вынуть – и люк в кормовой трюм, малый, что для корабельных нужд. Через него я в нее залезал, а аппарат, пластинки и все прочее прятал в угольной яме, туда у нас был лаз специальный.

– А американец этот знал, что, если вас накроют, или головы порубят, или виселица?

– Знал, конечно. Но у нас для него был и пряник, и кнут, так что старался он за совесть.

– Ну, не буду расспрашивать, какой там у вас был кнут… Но пряник вы с Беклемишевым отвалили ему изрядный. Хотя оно того и стоило. Без сомнения… Ну-с. Как вам оборона «личной ванны его величества» показалась, Петр Алексеевич?

– Оборона понятная. И на фоне наших Владивостока и Артура очень уж грозной не кажется. Скорострелок с серьезным калибром как не было, так, слава богу, и нет. Но, с учетом их подготовки к войне на чужой территории, удивительным это не выглядит… Но мне больше виды Йокогамского порта приглянулись. Вот уж скопище-то всего аппетитного…

– Ага. И заметьте – больше половины под английским флагом, что не удивительно. И под французским. Что уже более занятно. Так-то… А где американцы? Что-то мало звездно-полосатых матрасов, Константин Михайлович. Вы панораму засняли, и рейд, и причалы… Но янки-то где? С вашей «Моникой» только трое?

– Они, по большей части, с провизией, Степан Осипович, такие пароходы обычно в Эдо швартуются, хоть там и мельче гавань. Вот где чисто военные грузы – те в Йокогаму. А англичан, тех иногда в Йокосуку ставят, если груз для флота. Когда мы разгружались, мимо нас внутрь залива четыре штуки из Штатов прошли – все тысяч по пять или больше даже. И на выход – пара. Один в балласте. Но их я тогда не снял. В это время был на мостике. На ходу успел заснять только три номерных миноносца. Из них два у транспорта-брандвахты, что рядом с канонеркой на входе болтается. И два «циклона» на выходе из Йокосуки – эти парой шли и быстро. У концевого корма в фокус не вошла, а вот иероглифы на борту четко получились. По номерам и иероглифам можно дивизион определить…

– Молодцом! Все верно… Но продолжайте, продолжайте.

– Батареи на островках перед Эдо я снять не смог, извините, но нас в Йокогаму завели. Однако капитан Орейли убежден, что там, на старых фортах, тяжелых орудий нет. Он бывал в Токио в прошлый заход, в июне. Кроме того, как видите на снимках, господа, батареи в проходе тоже вышли не очень удачно – там в основном мортиры и гаубицы. Установлены довольно высоко. Хотя расположение зафиксировано, но точно о калибрах и типе систем можно судить на двух позициях: это батареи на Пушечном мысу и на острове Перри. И там, и там в основном осакские одиннадцатидюймовые мортиры. На Перри еще пара больших французских корабельных орудий, как на их броненосцах-«ромбах», – вот это вполне серьезно. Есть такие и на Пушечном, судя по всему, не больше четырех…

– Ясно. Константин Михайлович, дело вы большое сделали. Есть над чем покумекать. Спасибо, друг мой! Поздравляю вас капитаном второго ранга, на Владимира третьего представление на вас подготовим. Спасибо, дорогой, и – свободны пока. Да, передайте вахтенному начальнику, чтобы вас на броненосец отвезли скоренько, а мы еще тут посидим, «Наваринчик» обернуться успеет за адмиралом. Извините нас, полуночников, что от погрузки вас нечаянно оторвали. И приготовьтесь, пожалуйста, – я завтра хочу взглянуть, как новые шрапнели работать будут.