«Боюсь, все утрачено. Единственные живые свидетели, это те, кто смог спастись».

— Но остальные знали! Может даже Вергилий знал…

«Знали. Но ничего никогда не расскажут. Ты же понимаешь, что начнется, если об этом просочится в массы? Могут и на вилы поднять, и не факт, что дары помогут отбиться от разъяренной толпы».

Понятно. Концы в воду. Что ж, теперь я понимал примерную мотивацию этого Лазаря. На его месте я бы тоже хотел отомстить Ордену и системе, которая позволила ему существовать. Жаль лишь, что он пошел по проторенной дорожке и начал использовать те же методы, что и его мучители. Точнее, не он один. Тьма сказала, что спаслись несколько. Знал ли об остальных Самойлов? Или этот спрут настолько разросся, что всех концов не найдет никто и никогда?

«На сегодня ты достаточно узнал», — с материнской интонацией сказала Тьма. — «Тебе нужен отдых. Ты все еще ранен, измотан, и восстановиться как следует можешь лишь во сне. И восстановиться тебе нужно быстро. Друзилла права. Все вышло на финишную прямую, весь этот многолетний проект. От тебя слишком многое зависит, так что побереги себя».

Ну прямо сама забота! А когда я драпал от Северины с ее волшебным ножичком, чего молчала? Кстати, о ножичке…

«Об этом потом. Ложись спать, дитя».

Не без неудовольствия, но пришлось признать правоту силы. Организм действительно держался на морально-волевых. Я аккуратно собрал литературу и убрал в тайник. Разобрался, как его закрывать — и это было последнее усилие, которое совершил мой мозг.

Через несколько мгновений я уже спал, привалившись к теплому боку Алтая.

* * *

Утро началось не с кофе.

Утро началось с физиономии Дионисия — настолько жизнерадостной и позитивной, что аж скулы сводило.

— Шесть утра, Владимир Андреевич! — отрапортовал слуга под мелодичный бой каминных часов. — Мне передали, что вы предпочитаете сербскую кафу, и я принес для вас чашечку.

Я окончательно разлепил глаза. Алтай тут же ткнулся мордой мне в ладонь за утренней порцией ласки. Все-таки разбаловал я его, хотя наверняка пес был доволен такой «пенсией».

— Ну давай сюда свою кафу, — проворчал я, но спохватился. Слуга не был виноват в том, что я ни черта не выспался. — Спасибо, Дионисий.

Юноша поставил серебристый подносик на прикроватный столик. Помимо чашки собственно кофе там был стакан воды, стакан апельсинового сока и вазочка с шоколадными конфетами.

— Балуешь, — улыбнулся я.

— Отнюдь, ваше сиятельство. Кабы баловал, то разбудил бы в девять. Но вы не выгуливали пса вечером. Я подумал, его терпение на исходе.

И правильно подумал. Я взглянул на Алтая, а тот, в свою очередь, красноречиво отвернул морду в сторону выхода. Что ж, поторопимся.

— Я пока что приготовлю вашу прогулочную одежду, — сказал Дионисий и засуетился возле шкафа.

— Да не старайся ты так, — выпив первый глоток кофе, я немного воспрянул духом. — Все равно торчать весь день в комнатах. Выйду в домашнем.

— Ну не в халате же, ваше сиятельство. Вы же не Обломов!

А парень был начитан для слуги. Что ж, приятно.

Алтай спрыгнул с кровати и засеменил к выходу. Я в три глотка допил восхитительную кафу вприкуску с конфетой и порылся в сумке в поисках пакетов под собачье гуано. Садовник вряд ли будет в восторге, обнаружив кучу, да и вообще не убирать — как-то не по-людски…

Дионисий все же помог мне одеться, но я позволил это только ради ускорения процесса.

— Идемте, я покажу вам быстрый ход.

Мы с псом отправились за ним. Оказалось, рядом с парадной лестницей была еще одна, для слуг. В прошлый раз мы шли иным путем, но я мотал на ус все тайные ходы. Эта лесенка вывела нас на нижний этаж а оттуда было рукой подать до сада.

— Пока гуляете, я позабочусь о завтраке, — сказал Дионисий и исчез.

В коридорах для прислуги царило оживление, а вот сад оказался пустынным. Я спустил Алтая с поводка и побрел по аллее, стараясь держать пса в поле зрения.

— Владимир Андреевич!

Я обернулся, услышав знакомый голос. В первую секунду даже обрадовался, что это был брат Луций, а не набивший своей услужливостью оскомину Дионисий.

— Здравствуйте, брат, — вежливо улыбнулся я.

Но улыбка сползла с моего лица, когда я заметил, что Луций принял свою «боевую» форму. За его спиной, словно крылья демона, клубилась Тьма.

— Владимир Андреевич, боюсь, я здесь не со светским визитом, — мрачно сказал и без того невеселый дисциплинарий. — Я пришел, чтобы заключить вас под стражу.

По привычке я огляделся по сторонам, ожидая, что сейчас из-за этих вековых яблонь повылезают его помощники — ну не станет же он самоубиваться о меня в одиночку?

— Вас обвиняют в убийстве, Владимир Андреевич. Я очень прошу вас не усложнять и без того запутанную ситуацию и пойти со мной без сопротивления.

Глава 19

Вот это поворот, однако.

— Соизвольте уточнить, почтенный брат, кого именно я убил?

Луций печально усмехнулся.

— Полагаю, вам и так это известно, — он протянул мне какой-то сверток, и это оказалась свернутая в трубочку газета.

«НАСЛЕДНИК РОДА ВЯЗЕМСКИХ УБИТ ПОСЛЕ ОБНАРОДОВАНИЯ СКАНДАЛЬНЫХ МАТЕРИАЛОВ О ДОМЕ ОБОЛЕНСКИХ», — кричал на меня заголовок главной полосы «Санкт-Петербургских Ведомостей». Ниже в черной траурной рамке поместили парадное фото Олега Вяземского в форме гимназиста.

Я аж закашлялся от неожиданности. Вот уж от Луция я ожидал чего угодно — подозрений в убийстве Эребуса или Вергилия, но Вяземский… Дерьмо, да какого черта этот придурок вообще оказался мертвым?! И что он в итоге обнародовал?

Видимо, удивление слишком ярко читалось на моем лице.

— Ваше сиятельство… Владимир, — дисциплинарий старался говорить мягко, вкрадчиво, словно надеялся уговорить меня. — Ситуация серьезная. Вам инкриминируют целый набор тяжких преступлений. Вам действительно лучше сотрудничать.

Я опустил газету и решительно мотнул головой. В этот момент Алтай, словно почуяв неладное, оказался у моего левого бока и принялся скалиться на Луция.

— Я узнал о смерти Вяземского только что от вас, из этой газетенки, — заверил я. — Тихо, Алтай. Это свой.

Луций понимающе кивнул.

— Тем не менее государственное следствие желает вас допросить, — ответил он. — Газетчики, как обычно, приукрасили картину — вы пока что проходите как подозреваемый, и вам не имеют права предъявлять обвинения. Однако на допрос они