– Кузеньку тогда сами покормите, ладно? Опять куда-то утек, стервец. Весна у него.

Аверин дождался, когда Кузя закончит с бумагами, и они вышли на улицу. Черемуха еще не распустилась, но все равно пахло чем-то цветущим.

– Ты знаешь, что сегодня за день? – спросил Аверин у Кузи, когда они дошли до моста.

– Пятница? – Кузя посмотрел на колдуна с интересом, ожидая продолжения.

– Не только. Сегодня годовщина того дня, когда Императорский див уничтожил Гитлера и его монстра. И это стало, по сути, концом войны. Хотя официально Германия признала свое поражение только девятого мая, когда мы и празднуем победу.

– Да! Маргарита говорит, девятого будет очень красивый парад и вечером салют. Мы же пойдем смотреть, правда?

– Конечно, – подтвердил Аверин, – и парад, и салют. К сожалению, на саму площадь дивам вход запрещен, но мы посмотрим с Дворцового моста на парад.

– Я могу сверху еще… – Кузя на миг задумался, – стойте. Тогда получается, Владимир именно сегодня сожрал тех колдунов? Да?

– Получается, что так.

– Тогда надо его поздравить!

– Обязательно.

– Эх… – Кузя посмотрел наверх. – Вот бы придумали специальные ордена для дивов. И давали вместе с ними разные привилегии вроде вашей с фамильяром. Ну, например, для начала выбор хозяина, чтобы отказаться было можно, если попался плохой. А самым-самым вообще разрешали снять ошейник и жить как людям. Учиться, потом пойти работать… – Он замолчал.

– Ты все еще хочешь снять ошейник?

Кузя опустил голову и посмотрел на Аверина:

– Сейчас – нет. Но… потом… я не знаю, не могу сказать. Детей у вас нет, вы даже Алешу не усыновили до сих пор.

– Хм. Это Анастасия попросила напомнить? Я помню. Понимаешь, это не так просто… Зря она думает, что со мной Алеша будет в безопасности. Он в безопасности с ней, а кто его опекун – настолько ли это важно?

Кузя почесал нос:

– Я думаю, вы боитесь.

– Чего?

– Не знаю. Но и с семьей своей долго не общались. Родные на вас обижались даже, очень сильно.

– Это откуда ты знаешь? – Аверин догадывался откуда, но все равно решил уточнить.

– Так Анонимус же рассказывал.

Кузя обладал еще одной крайне интересной способностью. По своей природе дивы – одиночки, терпеть рядом с собой другого дива они готовы разве что по приказу колдуна. И то при условии строгого соблюдения иерархии. Той же Анастасии приходилось постоянно контролировать своих животных.

Кузя же умудрялся втереться в доверие и подружиться со всеми дивами, с которыми вступал во взаимодействие: начиная от бесенка Дракулы, который совсем перестал бояться и спокойно сидел у Кузи на голове во время застолий, и заканчивая совершенно необщительным Анонимусом, у которого Кузя успел выведать едва ли не все семейные тайны.

Лицо Кузи стало серьезным.

– Но я же не о себе, ну, вы понимаете. Вы же видите, колдун Сергей с каждым днем все мрачнее. И Владимир тоже не рад, хоть и виду не подает. Но ведь скоро он перейдет к другому хозяину и опять вернется в общежитие.

Владимир уже три месяца жил у Мончинских. На следующий день после совместных посиделок Сергей подал прошение главе Управления князю Булгакову. Колдунам Управления разрешалось забирать из общежития под свою ответственность государственных дивов, поэтому прошение удовлетворили быстро. Теперь баланду Владимир больше не ел. Утром и вечером его кормила гостеприимная мама Сергея, а обедал он частенько у Аверина, к не меньшей радости Маргариты, которой очень нравился милый и воспитанный молодой человек.

Да и вообще, последнее время Маргарита сильно радовалась, что у ее хозяина появилось столько друзей…

Аверину стало интересно:

– А что бы делал Владимир на свободе, как ты думаешь?

– Ну как что, – Кузя посмотрел на колдуна с удивлением, – работал бы в Управлении. Но ему бы платили зарплату, он купил бы себе дом и еду, какую хочет. И мог бы быть напарником колдуна Сергея столько времени, сколько захочет. Он ведь ни на кого не напал бы, не убил. Вы же его знаете!

– Да, ты прав. Я сам много думал об этом. Да что там, постоянно думаю. Но если дать свободу тебе, Владимиру или, например, Анастасии, то ведь и остальные дивы тоже этого захотят.

– Они и сейчас хотят, – Кузя хитро прищурился, – почти все дивы хотят на свободу. Ну, кроме Анонимуса.

– Это все-таки другое. – Аверин снова вздохнул. – Представляешь, как им обидно будет? Если некоторых освободят.

– Ну я же не предлагаю просто так. А как награду, за подвиг.

Определенный резон в словах Кузи однозначно был.

– А если див совершит подвиг, получит свободу, а через несколько лет все же решит, что неплохо будет сожрать пару человек, а?

Кузя пожал плечами:

– Люди тоже нарушают закон. Их ловят и сажают в тюрьму. Или казнят. Напал на человека – отправляйся в Пустошь. Ловим же мы демонов. Меня вот даже поймали.

– Это все может напугать людей.

– Ага… – вздохнул Кузя, – в этом же и есть проблема, да? Люди нас боятся.

– Ничего, Кузя. Сейчас мы очень близки к тому, чтобы начались серьезные перемены. Да ты и сам знаешь.

Дело князя Рождественского удалось сделать громким и резонансным. О нем писали газеты, было снято и показано несколько репортажей по телевидению. Выступали жертвы: и девушки-люди, и дивы, подвергшиеся насилию. Причем кампанию проводили настоящие профессионалы, журналисты применили интересный ход – о том, кто выступал, человек или див, сообщалось только в самом конце передачи. В общем, шумиха поднялась знатная.

– Вот что, – сказал Аверин Кузе, – нам пора домой. Кстати, об Анонимусе. Ты ведь помнишь, что мы в воскресенье едем в поместье? Годовщина гибели наших с Василем родителей. Хочу в кои веки провести этот день с братом.

– Суд двадцать второго мая, – прямо с порога объявил Мончинский, улыбаясь до ушей. Виктор как раз забрал у Гермеса папку и вышел из кабинета. Отлично, значит, на днях придет повестка.

– Выходит, князя признали полностью вменяемым. – Виктор убрал папку в портфель и пошел к столу, но его чуть не сбил с ног Кузя-кот, несущийся из кухни за отчаянно верещащим Дракулой. Они так играли уже минут пятнадцать, и Виктор всерьез опасался, что дивы разнесут гостиную. Но Гермес не волновался. Наоборот, смотрел на возню и улыбался.

Виктор тоже улыбнулся и вспомнил когда-то прочитанную другом лекцию о том, как хозяин может потерять себя, сильно привязавшись к диву. Похоже, Гермес уже считал Кузю сыном, по крайней мере, сам Виктор примерно так же воспитывал своих оболтусов.

С ними Кузя тоже сдружился и, когда не был нужен на работе, частенько