– Я сам ей скажу.

– У тебя появилась девушка?

– Да, – ответил я и улыбнулся. – У меня появилась девушка.

– В жизни мужчины бывает два типа девушек, – начал он, и его серые глаза засияли. – Первый тип: черт возьми, она такая горячая. Я хочу ее.

– А второй? – спросил я.

– Черт возьми, она такая горячая. Я хочу ее.

Я засмеялся и вспомнил темные глаза Алой, как они мерцают от смеха и от злости или сияют от удовольствия и решимости. Мое сердце екнуло.

– Нет. Она гораздо лучше, чем девушки, про которых ты говоришь. Она из тех, на ком сразу хочешь жениться.

Он кивнул, затем поднял чашку и сделал еще глоток.

– Я уже сделал ей предложение, – выпалил я.

Бен поперхнулся и, кашляя, поставил обратно свой кофе.

– Что?

Я ухмыльнулся, глядя на него.

– Несколько дней назад.

– Черт возьми, ты, похотливый ублюдок. Она что, беременна?

Я подумал о горячем, безумном эпизоде с Алой, когда мы не пользовались презервативами. Неужели это было всего несколько часов назад?

Никогда не был настолько безрассуден. Прежде ни разу не забывал надеть его.

– Ну она, конечно, могла забеременеть сегодня. Но, надеюсь, нет, потому что в противном случае даже боюсь представить, как она на меня разозлится. Хотя я бы не возражал, если бы у нас… родился ребенок.

В голове пронеслась картина: маленькая девочка с темными кошачьими глазами. А потом – маленький мальчик со знакомыми чертами лица. Нет, я точно не против.

– Что ты сделал с моим братом и куда спрятал его тело? – спросил Бен. Он растерялся и явно пребывал в шоке.

Я засмеялся. Его не в чем винить. До того, как Алая появилась в моей жизни, я был абсолютно другим человеком.

– Я познакомлю тебя с Алой, то есть с Вероникой, – поправился я, – в воскресенье. Удивлен, что мама ничего тебе не сказала.

– Я был занят. Мне пришлось вместо нее проводить в этом месяце встречи в Европе. Вообще-то, только неделю назад вернулся из Парижа. Последний раз, когда видел мать, она просила Беатрис-Роуз прийти к нам, чтобы поговорить о тебе.

Я выругался.

– Ты хочешь сказать, что это она очернила мою невесту перед мамой?

Я почувствовал, как гнев застилает мой разум и руки сжимаются в кулаки. Я ни разу не бил женщину, но сейчас, думая, что Беатрис-Роуз наговорила маме о Веронике, был готов кого-нибудь ударить.

Почему она никак не оставит Алую в покое? Я мог смириться, когда Беатрис-Роуз создавала неприятности мне, но не собирался прощать ее за то, что она портит жизнь моей девушки.

Бен прищурился.

– А зачем ей очернять твою невесту перед мамой?

Я почувствовал тупую боль в основании шеи – верный признак, что скоро будет болеть голова. Я обхватил шею ладонями и начал массировать ее, пытаясь прогнать неприятные ощущения.

– Твоя невеста – террористка или стриптизерша? Или она ворует собак? – подразнивал меня Бен.

Это, конечно, была шутка, но она еще больше меня разозлила, напомнив о плакате, который Джастин повесил в раздевалке баскетбольной команды. К счастью для него, мы больше нигде не нашли подобных.

Боль уже поднималась к вискам.

– Я пошутил, братишка. Черт возьми, успокойся.

Я понял, что слишком сильно сжимаю бокал, из-за чего тот готов расколоться. Я ослабил хватку и, пытаясь успокоиться, сделал глубокий вдох.

– Извини. Ты тут ни при чем. Это Беатрис-Роуз пытается испортить мне жизнь всеми возможными способами.

– Расскажи мне все.

При обычных обстоятельствах он бы давно уже все знал, но на этот раз события происходили так быстро, а мы оба были так заняты, что я не успел ничего ему рассказать. Он слушал мою историю не прерывая, только его серые глаза вспыхнули недоверием в тот момент, когда я говорил о том, что случилось в доме Беатрис-Роуз и почему Алая меня бросила. Они потемнели от злости, когда я рассказывал о Джастине и как он повесил этот долбаный плакат с Вероникой в раздевалке баскетбольной команды. И в итоге его глаза приобрели абсолютно холодное и спокойное выражение, когда он услышал историю о том, как Джастин подбросил наркотики в мою машину.

Боковым зрением я увидел, что к нам подошла официантка, но Бен жестом попросил ее нас не беспокоить. Она кивнула и ушла.

Когда я закончил, потянулся за своим стаканом. Хотя мы с Алой снова были вместе, воспоминания о времени, проведенном без нее, вызывали у меня боль в груди.

– Так ты нанял частного детектива?

Я кивнул. Знал, что Бен первым делом спросит об этом. Он с самого детства пытался меня защитить.

– Это хороший специалист?

– Его рекомендовал дядя Гарри.

Довольный моим ответом, Бен кивнул. Дядя Гарри раньше и сам работал частным детективом, но уже вышел на пенсию. Кроме того, он был старым другом нашего деда.

– Держи меня в курсе, – сказал Бен.

– Хорошо. А в чем дело? – спросил я.

Бен облокотился на стол, соединил пальцы и положил на них подбородок. Задумавшись, он прищурил серые глаза.

– Если бы ты три недели назад сказал мне, что Беатрис-Роуз способна на такое, я бы, скорее всего, был в шоке и вряд ли бы тебе поверил.

– Что ты хочешь этим сказать?

Бен сделал глубокий вдох и посмотрел на меня серьезным взглядом.

– Я знаю, как сильно она тебя любит. Ты же знаешь, я видел, как вы оба росли. Я ее не защищаю, нет, – поспешил добавить он, прежде чем я успел перебить его и сказать, что мне плевать на это.

Любовь Беатрис-Роуз отравляла мою жизнь. Если, конечно, это можно назвать любовью.

– Просто пытаюсь во всем разобраться, – объяснил Бен.

Я кивнул. Он всегда старался взглянуть на ситуацию с разных точек зрения. Благодаря этому Бен был хорошим братом и стал проницательным бизнесменом. Когда я был обычным озлобленным подростком, он сказал мне, что если человек слишком озабочен какой-то проблемой, ему будет трудно найти ее решение. Я навсегда запомнил это.

– Я говорил тебе, что около трех недель назад был в Париже по делам. И однажды, когда покидал совещание, неожиданно столкнулся с ней возле ресторана.

Я нахмурился. Беатрис-Роуз была в Париже? Три недели назад…

– Могу точно сказать, что, когда мы встретились в тот день, с ней было что-то не так. Она шла одна по улице и выглядела крайне потерянной.

Три недели назад мы с Алой еще были вместе.

– Мне все равно.

– Калеб, послушай меня, – мрачные интонации в его голосе привлекли мое внимание. – Я даже подумал, что, может быть, она долгое время чем-то больна. Она была бледная, замкнутая, к тому же сильно похудела. Поэтому я решил пригласить ее на ужин. Я очень… волнуюсь за нее.