Ох, не надо было ему браться за это дело, не надо! С другой стороны, хорошо, конечно, что он вообще начал хоть что-то делать, хоть как-то работать. Правда, было бы намного лучше, если бы после годичного перерыва ему досталось какое-нибудь другое дело, попроще, попонятнее. А ведь раньше он таких дел не боялся, раньше в нем был азарт, кураж, радость и удовлетворение от хорошо выполненной работы. Раньше он был другим, совсем другим. Подкосило его…

Родился Виталий Кирган в интеллигентной семье, дед и отец – адвокаты, очень любившие свою профессию, и Виталик с детства слышал, как увлеченно и горячо они обсуждали профессиональные вопросы. Мальчик вырос с убеждением, что нет на свете профессии лучше, чем адвокат. Он хорошо учился, был очень способным, школьные науки давались легко. Судьба Виталия хранила, ему повезло: вокруг него всегда были порядочные добрые люди, и он не знал лжи, предательства, подлости, поэтому и к окружающему миру относился с открытостью и доверием, ни от кого не ожидая подвоха и удара в спину.

После школы Виталий поступил на юрфак, готовился к карьере адвоката, и поскольку с детства впитал азы адвокатской этики, которые ему вдалбливали дедушка и папа, он искренне хотел помогать людям и быть полезным. После защиты диплома ему предлагали остаться в аспирантуре, но он рвался осуществлять свои юношеские идеалы и пошел в обыкновенную юридическую консультацию. Завконстультацией был знакомым деда и отца, дед ему позвонил и попросил поопекать мальчика и попестовать. Ему пообещали, что за Виталиком присмотрят и всему научат. Деда в консультации знали и уважали, равно как и отца, поэтому с Виталия пылинки сдували и старались, чтобы он не окунался в грязные стороны повседневной юридической практики. Шел 1992 год, все начало меняться и перерождаться, порой в полную противоположность. Но молодой юрист горел желанием бороться за справедливость и ничего вокруг себя не замечал.

Отец Виталия в 1994 году оставил адвокатскую практику и ушел в академию Минюста на преподавательскую работу, потому что понял, что время адвокатов, оказывающих помощь, уходит и наступает время адвокатов, которые решают вопросы, то есть оказывают услуги. Сыну он ничего этого не объяснял, но встраиваться в новые отношения не захотел.

А Виталик начал работать с розовыми очками на глазах. Первое дело у него было по хулиганству, подзащитный – испитой алкаш, у которого не было денег на платного адвоката, но защиту он хотел, и эту защиту ему в соответствии с законом предоставило государство в лице мальчика из юридической консультации. Алкаш получил условный срок благодаря усилиям защиты, и Виталий страшно собой гордился: вот оно – то самое, ради чего он получал образование. Вот оно, призвание всей его жизни.

В 1995 году, когда ему было 25 лет, в консультацию пришла женщина, совершенно несчастная и убитая горем: ее семнадцатилетний сын связался с какими-то бандитами и находится под стражей по обвинению в групповом разбое. Его втянули, его обманули, его заставили. Он хороший. Виталий начал работать по этому делу и очень скоро убедился, что мать не преувеличивала, хотя поначалу он был уверен, что она заблуждается и сын не такой уж хороший, как она думает. Настоящих бандитов было трое, а мальчик оказался случайным знакомым одного из них. Им нужен был подельник, и парня просто взяли на «слабо». В 1995 году было круто и по-пацански не отступать и не бросать своих братанов, а он был по молодости лет заражен бандитской романтикой и не посмел сказать им «нет», хотя участвовать в разбое не хотел. Но зато очень хотел быть крутым. Кроме того, у одного из парней имелось оружие, но мальчик об этом не знал. То есть он шел на грабеж, а не на разбой. Кирган был уверен, что все эти обстоятельства позволят его подзащитному получить минимальный срок.

На суде он столкнулся с адвокатами других подсудимых. В перерыве на второй или третий день слушаний Виталий пошел в кафе рядом со зданием суда перекусить. К нему подсел адвокат того подсудимого, кто был заводилой и у кого был нож: лощеный, самоуверенный, наглый молодой человек, примерно ровесник Виталия.

– Ты давно приехал? – спросил он.

– Откуда? – не понял Виталий. – Я никуда не уезжал.

– Да из Жмеринки своей. Или откуда ты там? Из Урюпинска?

– Я москвич, родился здесь и всю жизнь прожил.

– Да? – делано изумился адвокат. – А где ж ты учился, москвич? На ускоренных курсах бухгалтеров?

– В университете, – пояснил Виталий, все еще не чуя подвоха.

– Да ладно! Быть не может. Никогда не поверю. Неужели наш универ плодит такой наивняк?

И только тут Виталий начал понимать, что над ним издеваются. Адвокат популярно и не стесняясь в выражениях дал ему понять, что его правовая помощь никому не нужна, а надо решать вопросы. То есть знать, кому и сколько следует занести, и уметь это сделать так, чтобы взяли и пообещали соответствовать уплаченной сумме. А детали субъективной стороны преступления и тонкие различия между грабежом и разбоем сегодня в суде мало кого интересуют. Виталий был шокирован, но не поверил, посчитал это за дурную шутку и списал на особенности характера адвоката, который просто, наверное, захотел деморализовать противника и выбить его из колеи. Но в то же время Виталий не мог не заметить, на какой дорогой машине приехал этот молодой прохиндей, какой у него портфель и какие чаевые он оставил в кафе. Адвокат был явно на другом уровне благосостояния, нежели сам Виталий и даже его отец, практиковавший без малого сорок лет. Но Виталий решил, что считать деньги в чужом кармане неприлично, мало ли какие у человека обстоятельства, может, у него жена богатая или родители.

Наступил день оглашения приговора. И каково же было потрясение Виталия, когда его подзащитный получил второй по величине срок. Самый большой срок получил вовсе не тот, у кого было оружие и кто был главным во всей этой истории, кто задумал преступление и подбил подельников на соучастие. Он как раз получил самый маленький срок. Почему-то оказалось, что наличие оружия у него не доказано, то есть судья счел доказательства, приведенные стороной гособвинения, неубедительными, а аргументы защиты достаточно весомыми. В общем, приговор Виталия совершенно ошарашил; он никак не мог понять, что произошло и как такое возможно. Совершенно его добило лицо матери и глаза самого мальчика, когда огласили резолютивную часть приговора. И наглая усмешка дорогого адвоката, когда тот во время оглашения приговора посматривал на Виталия.

В этот же день он поехал к отцу и спросил: что такое хорошо и что такое плохо? То есть что же это такое происходит и как это нужно понимать? Отец, слушая Виталия, грустнел на глазах.

– Я ждал этого разговора, но признаюсь тебе честно: я был уверен, что он состоится намного раньше.

– Что ты хочешь этим сказать? – не понял Виталий.

– Видишь ли, сынок, я ушел из профессии именно тогда, когда понял, что есть не только адвокаты, оказывающие юридическую помощь тем, кто в ней нуждается, но и адвокаты, которые решают вопросы и оказывают услуги, имеющие мало общего с юриспруденцией. Проносят в следственный изолятор письма с воли, мобильные телефоны и наркотики, дают взятки следователям, прокурорам и судьям, а также работникам СИЗО, договариваются, торгуются и много чего другого делают. И их услуги стоят намного дороже, чем та помощь, которую стремился оказывать ты. Да, они зарабатывают много, очень много, но это деньги грязные и опасные. Для меня все это стало очевидным еще тогда, когда тебе предлагали после окончания университета остаться в аспирантуре. Помнишь, как долго и упорно я тебя уговаривал принять это предложение? Но ты твердо стоял на своем, а я понимал, что ты со своими наивными взглядами и чистыми помыслами непременно столкнешься со всей этой грязью, и столкновение будет болезненным.