— Ну может быть, — с сомнением отозвался на какую-то, опять прослушанную мной фразу Руса Ноксан. — А ты проверку на совместимость прошел?

— Да это ерунда. Просто традиционная формальность, чтоб вежливо отсеивать неподходящих. По происхождению там или с паршивой репутацией. Мне отец сказал.

«Много твой отец знает! — невольно подумала я. — Если бы все было так просто…»

В действительности, чисто теоретически, войти в семью правителя мог любой. Достаточно пройти Контроль совместимости у древнейшего артефакта Белого континента и добиться взаимности избранника. Говорят, что артефакт оставили правителям сами Создатели, когда уходили в Горний мир. Однако одно маленькое «но» не оставляло камня на камне от подобной вседозволенности. Королевский дар. Он передавался из поколения в поколение только с подходящим супругом. Случится ли такое с претендентом, и определял Контроль на совместимость. Когда Па открыл мне эту тайну в день пятидесятилетия, то сказал, что артефакт одобряет примерно одного из десяти тысяч приходящих к нему людей. Учитывая, что каких-нибудь чернаков или безграмотных крестьян к нему не приводят, выбор остается довольно узким: о любви мечтать не приходится…

Увлекшись грустными воспоминаниями, я опять чуть не пропустила все события вокруг. Во-первых, парочка боевиков все-таки договорилась, хотя мое рассеянное высочество и прослушало до чего, но финал разговора уловило. И сказать, что я обалдела, значит сильно приуменьшить.

— Хорошо. Договорились, — решительно припечатал Ноксан. — Но что, если она сама не захочет? Тогда все твои планы — болтовня. Все-таки Аленна старше тебя лет на тридцать, если не больше.

— Плевать! — Рус просто дышал самоуверенностью. — Возраст — ерунда. Я потерплю. Моя матушка отца на пятьдесят шесть лет старше, и ничего, живут. Так даже лучше. Больше меня ценить будет, молодого и красивого.

— А может, ты ей не понравишься, — ехидно приспустил приятеля собеседник. — Такой молодой и красивый.

— Глупости! Понравиться любой проще простого. Женщины любят сексуальных и властных самцов, которые их самих ни в грош не ставят. Раз Аленна до сих пор не замужем, значит, пока никто не посмел вести себя с ней именно так, как девицам нравится. А я не побоюсь, и она стечет в мои руки, как масло с ножа. Говорят, прежний ректор на черначке женится, и ничего. Чем я хуже? Хоть крестьянка, хоть принцесса — все равно баба останется бабой.

— Ладно. Но твой план опасен. Я слышал, что ректор Аленна — боевик, наш факультет заканчивала. А ну как наваляет этим…

— Ага. Боевик, как же, — насмешливо перебил Рус. — То-то она у нас зельеварение читает. Вранье!

Только смутное осознание, что высунуться — значит познакомить Никса с моей второй ипостасью, заставило мое взбешенное высочество усидеть на месте. С Русом и его идиотскими планами я могу разобраться и позже. А вот чем занимаются чернаки, надо выяснять здесь и сейчас. Другого шанса может и не представиться. Кстати, где они? Аллея была пуста, а Никс как раз входил в привратницкую.

За спиной зашелестели кусты: боевики убрались на параллельную аллею. Разрываясь между желанием немедленно надавать по наглой физиономии Русу, из-за которого упустила Юрася, и попыткой догнать чернака, я вскочила и завертела головой. Никого. Плюнув на исчезнувшего чернака, я ломанулась сквозь кусты на другую сторону.

Когда мое сквернословящее высочество выбралось на дорожку, боевики как раз скрывались за поворотом. С трудом заставив себя соблюдать хоть какие-то приличия, я быстрым шагом, сильно смахивающим на бег, отправилась следом. Возле учебного корпуса я почти нагнала парочку, но, случайно взглянув в сторону, заметила Юрася, открывающего дверь в соседнем здании. Резко развернувшись на девяносто градусов, я бросилась туда, уже не заботясь о приличествующей званию ректора степенности.

В холле шустрого чернака не оказалось, и я, сверившись с расписанием на первом этаже, побежала в кабинет, где проходили занятия у его курса. Вела эту лекцию, что меня совершенно не удивило, профессор Карна. Вот пусть она и объяснит мне, где бродят ее студиозы!

Не объяснила. Первым, кого я увидела, войдя, и оказался Юрась. Потный и запыхавшийся, он сидел в первом ряду и старательно делал вид, что не замечает, кто пришел. Он даже голову не повернул, так старался. А решительное выражение на лице Карны подсказало моему взбешенному высочеству, что объяснений мне не дождаться.

Я так же молча вышла вон, проклиная свою щепетильность. Ну вот что мне мешало убавить ифитову переселенцу прыткости каким-нибудь парализующим плетением, коих я знала с полсотни?!

В соседний корпус выяснять, почему по аллеям в учебное время болтаются боевики, я, поразмыслив, вообще не пошла. Не надо быть провидцем, чтобы догадаться, что там мое в очередной раз севшее в канаву высочество ждет аналогичная ситуация плюс двусмысленные взгляды Руса.

Ругаясь сквозь зубы и распугивая злобным бормотанием случайных духов-охранителей, я отправилась к себе. Как же теперь узнать, зачем Юрась бегал к Никсу и что за пакость опять задумал Рус?!

Несколько дней пронеслись мимо меня с безумной скоростью: прибыли присланные царственным папенькой и Советом ремонтники и все необходимое для Целительского корпуса. Поначалу я даже обрадовалась подобной оперативности. Все-таки нести ответственность за три сотни недоученных магиков, собранных на небольшой территории, удовольствие ниже среднего. Моему затурканному высочеству одной Оли хватало с головой для регулярных выбросов адреналина. Но отвечать за три сотни недорослей и при этом знать, что в случае чего целители не смогут исправить ничего сложнее простого перелома, это вообще экстрим. Особенно если упомянутый перелом обеспечил кусок штукатурки, свалившийся с потолка больничной палаты.

Поэтому, когда в ворота Академии стихий въехали запряженные тягловыми ящерами тяжелогруженые подводы с новыми инструментами, травами и прочим инвентарем, я едва не захлопала в ладоши. Но ликование быстро сменилось глухим раздражением и хронической усталостью. Какие там ночные посиделки в трактире и детективные истории чернакских заговоров? За пределами тесного мирка штукатурки, кранов, половых досок, краски, складских стеллажей и канализационных труб мир для моего измордованного прозой жизни высочества превратился в смутный серый мираж. Остатка сил только и хватало на утренний разбор корреспонденции и ликвидацию последствий буйного гения Оли.

Особенно последнее выматывало меня до состояния валящегося в постель безмозглого овоща. Список «не трогай», «не магичь», «не пробуй» и прочих «не», читаемый девчонке по утрам, вырос до чудовищных размеров, но каждый вечер меня поджидал новый сюрприз. И при этом Оли умудрялась не нарушить ни один из озвученных запретов. За ту кошмарную неделю, что длился ремонт, обуреваемая скукой приблуда дважды чуть не сожгла мой кабинет, залила кладовку этажом ниже и оживила все деревья в парке. О массовом пробуждении покойников на близлежащем кладбище я думать отказывалась категорически. Потому что как раз тем вечером в Академии Оли ничего не натворила. А уважительное, все-таки добропорядочные граждане, хоть и мертвые, упокоение мертвецов никогда не было моей сильной стороной.