Из-за высоких панорамных окон во всю стену мне казалось, что этот вид был иллюзией моего воображения. Картинкой. Даже этот город, полный воровства, дерьма и грязи, выглядел отсюда прекрасно. И, черт возьми… Эти окна выходили прямо на центральный парк.

Как я всегда и мечтала.

Надо же… Хоть в чем-то наши вкусы с Кейдом совпадают. Единственноя общая черта между нами.

Когда мне надоело расхаживать по спальне Кейда, держась за полотенце, я вспомнила о том, что могу взять его одежду. Открыв ящик, нашла там… Футболки. Белые, серые и голубые. Одинаковые чистые футболки, разложенные ровными рядами по цветам.

Не знаю, что меня удивляло больше: то, что Кейд мог быть таким аккуратным, или то, что я злилась при мысли о том, что горничная прикасается к его одежде?

Натянув футболку, я ощутила запах Кейда на себе, несмотря на то, что она была чистой и пахла свежестью порошка. Но я знала… Знала, что она прикасалась к телу этого мужчины. Была его второй кожей.

От этой мысли по позвоночнику прошлись мурашки.

Из спальни я вышла в просторный зал, и первое, что бросилось мне в глаза – капли засохшей крови на диване, где я обрабатывала рану Кейда. Напротив него стояла плазма, а одну из стен украшало окно в форме больших часов, стрелки которых постоянно крутились.

Ничего подобного в жизни не видела.

Я чувствовала себя странно в такой роскоши, как будто находилась в игрушечном домике или компьютерной игре. Да только все это была не иллюзия, и те самые капли крови на диване – яркое грязное пятно в идеальной квартире – напоминали мне о настоящем положении вещей.

Кейд

– Ты видишь эту ручку? – Я сидел у отца в кабинете злой, как черт, в то время как он размахивал передо мной золотым паркером. – А это? – Глядя на меня стеклянными глазами, он взялся за дорогую кубинскую сигару. – Может, ты не знаешь, сколько стоит этот стол из красного дерева?

Он постучал костяшками пальцев по отполированному покрытию.

– Хватит.

– Может, не знаешь сколько стоило твое обучение, твоя машина, вложения в твой клуб?

– Знаю, – выплюнул я, сжимая кулаки, которые прятал под столом.

– Так какого черта, – вдруг взревел Лео, кончиками пальцев схватившись за свои виски, – Ты не выполняешь свою работу?! Наше дело. Наши деньги. Наша жизнь. Все это строилось поколениями, семьями. А ты пропускаешь одну из важнейших сделок в этом месяце и не можешь назвать мне ни одной адекватной причины!

Я не стал рассказывать отцу про Роксану. И даже не придумал душераздирающую историю о том, что на меня напали. Не стал показывать порез в виде доказательства.

Все это было слишком глупо. Я хотел только одного – больше никогда перед ним не отчитываться. Быть свободным от этого гнета, что свалился на мои плечи только потому, что я шел совершенно не своей дорогой.

– В клубе были проблемы. Нужно было разобраться. – Держа свой гнев в кулаках, внешне я остаюсь спокойным. Отец проводит рукой по волосам с проседью, и мне становится тошно от того, что я делаю точно так же.

Я буду таким через двадцать лет.

– Для этого есть Дерек. Или ты мог бы отправить его на сделку. Или хотя бы позвонить Винстону – он подумал, что я обвел его вокруг пальца.

– Плевать я хотел на Винстона. Что, не найдём другого поставщика?

– Под этот товар были особые клиенты, тебе ли не знать. Ты же управляешь клубом. Да я гляжу, ты там только с потаскухами развлекаешься.

– Весь в тебя. – Я развел руками и сладко улыбнулся Лео, на что он глухо усмехнулся.

– Не расстраивай меня, сын, – немного успокоившись, произнес он. – Еще пара таких сделок, и все пойдет псу под хвост. Я на тебя рассчитываю. Через несколько лет я хочу полностью передать тебе все дела – ты сможешь стать… – В его глазах мелькали ужасающие блики. – Великим! Я дал тебе все. Пора тебе ответить мне тем же.

– Я не собираюсь жить по твоим правилам.

– Ты уже так живешь. – Его верхняя губа дернулась в презрительной усмешке. – И у тебя нет другого выбора. Ты не сможешь жить один, в бедности… Кем ты будешь без меня? Менеджером среднего звена? Я позабочусь о том, чтобы тебе не дали престижную работу. Спортсменом? Едва ли. Твоя травма колена не совместима с баскетболом, и мы это прекрасно знаем. Перестань жить прошлым Кейд и выполняй свой долг перед семьей, которая дала тебе лучшую жизнь.

После его слов в моей голове вспыхнул яростный образ того, что я хватаю его за грудки и со всей силы ударяю затылком о стену.

– Я договорюсь с Винстоном, задобрю его парой девочек из клуба.

– Вот и отлично. – Одобрительный кивок, от которого мне не стало легче. Черт возьми, что за хренова ночь. Бок сгорает от острой боли – как только я покинул свою комнату, она вернулась, причем стала вдвое сильнее. Как будто действие анестезии прошло, и я прекрасно знал, с чем это связано.

– Но ты не будешь больше раздавать мне свои приказы. Ведь скоро твое место займу я. – Я резко встал с кресла, заставив его закрутиться, и, не слушая ворчание отца в свою спину, покинул его кабинет.

Я не могу вернуться к Роксане прямо сейчас, как бы этого не хотел. Наступил новый день, и, несмотря на то, что я не спал всю ночь, мне необходимо было съездить в клуб, проверить, как отработала смена, а потом мне предстоит визит в еще одно неприятное место. И снова в клуб, чтобы подготовиться к новому вечеру, и только потом я смогу вернутся к Рокс и наконец-то сбросить это напряжение, что до сих пор не отпускало меня.

Она, наверное, сейчас уже проснулась. Ходит по моей квартире и трогает мои вещи так же, как и вчера, когда она воспользовалась моим гелем для душа.

Я жуткий собственник, даже когда дело касается вещей. Но сейчас мысли о том, что Роксана трогает вещи в моей квартире не раздражала меня. Главные комнаты все равно закрыты, поэтому не будет ничего страшного в том, что она посмотрит телевизор или съест мои хлопья.

Черт возьми, о чем я думаю? Какие хлопья?

Она спала в моей постели!

Ни одна девушка не переступала порог моей квартиры, даже мать, а она уже поспать там успела.

Я когда-нибудь сойду с ума от этих резких поворотов своей жизни.

– Мистер Адамс, как только что-то пойдет не так, вы можете нажать кнопку на столе. Этот заключенный бывает буйным. – Мужчина в форме полицейского впустил меня за стальную дверь с небольшим окошком. Коротко кивнув, я вошел внутрь и увидел… Урода, которого ненавидел всем сердцем.

Оранжевый костюм заключенного, руки закованы в наручники, дикий взгляд, бегающий по маленькой комнатке как будто в поисках выхода, придали мне уверенности: чувство возмездия, растекающееся по венам, было тому свидетельством.

Он был гнилью. Я считал, что этот человек не заслуживает имени, но это был Майкл Миллер.