Он так и не сказал, что же за бумаги скрывала папка придворного шута.

Он не поведал мне, о чем был его роман, кто, помимо Батафи, был его героем, и чем все это закончилось. Он уклонился от объяснения и обещал продолжить на следующий день, а потом нашел новую причину, чтобы нарушить свое обещание. После этого его рассказ стал сбивчивым, я много переспрашивал, и несколько раз мы чуть было не повздорили.

Мне удалось восстановить лишь следующее.

Работа над романом продвигалась тяжело. Я бы даже сказал, что его вдохновение обрело припадочный характер: оно посещало его на короткие промежутки времени, доводило до исступления и бросало в одиночестве посреди бескрайней пустыни без слов и образов. В редкие минуты продуктивности он писал – писал запоем, писал быстрее, чем иные люди читают. Каменное перо оживало в его руках и, несмотря на свой внушительный вес, грациозно скользило по бумаге, едва поспевая за мыслью.

Время стремительно таяло. В иные дни Принц сетовал на свою беспомощность, но ничего не мог с нею поделать. Он писал по нескольку строчек в день и в раздражении их вычеркивал. Как-то раз он уничтожил целую главу, над которой трудился неделю, а затем переписал ее за один день. После этого рывка муза оставила за собой выжженную землю, и он еще долго не возвращался к роману.

Кое-как началась и пролетела зима. Весна, первые недели лета…

Осень была все ближе. Принц запаниковал. Он изменил своему правилу и заставлял себя сочинять даже тогда, когда работа совсем не шла, но сюжет почти не двигался. Все засушливые фрагменты подверглись значительной редакции, а то и вовсе были исключены из конечной версии. Когда муза вернула ему свою благосклонность, он решил не испытывать судьбу и писал сутки наполет.

Все это время Сказочник почти не проявлял себя, однако необычайная активность Принца на работе взбудоражила его любопытство. Одним вечером в конце июня он вызвал Принца к себе на разговор.

– Вы давно не приносили мне ничего нового, – заметил он без лишних вступлений.

– Это так, – легко согласился Принц. Ему не терпелось вернуться к роману – в тот вечер он писал особенно вдохновенно.

– Вы осознаете, что для работы вам остается немногим более месяца?

– Вполне.

– И с чем связано ваше промедление?

– С тем, что я обнаружил в контракте один занимательный пункт.

– Всего лишь один? – усмехнулся Сказочник.

Их взгляды встретились. В последнее время они со Сказочником виделись все реже, но наследник так и не смог позабыть бездонную бездну этих непроглядных щелочек. Он еле поборол в себе импульс отвести взор.

– Один, который вы очень хорошо упрятали.

– Странная логика, – Сказочник откинулся на спинку стула. – То есть, по-вашему, я написал его невидимыми чернилами и скрыл между строк.

– Нет, – признал Принц.

– Я тайком добавил его после подписания? Причем в обе копии.

– Нет, – согласился Принц после неловкой паузы.

– Так каким же образом я его скрыл?

– Вы окружили его кучей неуместных замечаний. Он был практически неприметен на общем фоне.

– То есть вы признаете, что читали контракт избирательно? – пренебрежительно фыркнул Сказочник.

– Я читал его полностью, – Принц закипал холодным гневом.

– Сколько раз? Десять? Двенадцать? Вы изучили его вдоль и поперек и все равно не заметили столь важный пункт?

– Вы намеренно ввели меня в заблуждение, когда сказали, что сказки могут быть любого размера.

– Отнюдь, – ухмыльнулся работодатель, – я буквально процитировал фрагмент документа.

– Опустив другой.

Принц начинал терять самоконтроль. Он и вправду мог винить только себя. Но ненависть к Сказочнику от того разгоралась только сильнее.

– Сказки также могут быть и большими, – невозмутимо парировал Сказочник. – Чем меньше одна, тем объемней другая. Так ведь?

Принц угрюмо промолчал.

Сказочник вздохнул и закинул ноги на стол. Его сапоги блестели, как будто он никогда не выходил в них на улицу.

– Вы все равно сделали это намеренно, – огрызнулся Принц.

– Вы видите в людях только плохое, – засмеялся Сказочник.

– Я вижу в них то, что они показывают.

– Ах так! – Сказочник резко вскочил на ноги и посмотрел на Принца сверху вниз. – А что вы в таком случае видите в себе? Наивную спесь? Или, – он положил руку на сердце в картинном жесте, – простите меня великодушно, мой друг, но ремарка напрашивалась… или недалекость?

Принц крепко сжал ручки кресла.

– А что же это иначе? – саркастично спросил Сказочник. – Какой еще характеристикой рассудка нужно обладать, чтобы ожидать одинаковое суммарное вознаграждение за три листочка крупного почерка и три мелко исписанных тома?

Принц задрожал от гнева.

– Успокойтесь, – презрительно бросил Сказочник. – Ваши манеры не делают вам чести.

Он посмотрел в сторону, всем видом показывая, как тяжело ему было совладать с собственным негодованием. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, он выдавил из себя:

– Я попросил бы вас показать мне написанное.

Принц тут же побледнел. Он отчего-то знал, что это было начало конца. Все было решено.

– Роман еще не готов, – возразил он, и его голос предательски дрожал.

– И все же.

– Я… не могу.

– Я все равно прочитаю его, когда вы уйдете. Ключи от вашей комнаты есть только у меня. И даже не думайте о том, чтобы вынести рукопись. Я не допущу такой низости.

Принц знал, что отступать было некуда. Он твердо решил не терять больше лица.

Через несколько мгновений рукопись была у Сказочника на столе.

– Я погляжу, что вы решили бросить все силы на этот роман, – нахмурился тот, небрежно листая страницы. Он поднял глаза от текста и сощурился. – Останется ли у вас время на возврат долга?

– Я успею, – гордо ответил Принц. В его голосе звенел вызов.

– Что ж, – покривился Сказочник. – Посмотрим!

Его лицо помрачнело. Он стал листать медленнее, а потом и вовсе остановился и внимательно вчитался в один из абзацев.

– Откуда вам известно это имя? – потребовал он.

– Я не могу видеть место, где вы читаете, – холодно заметил Принц.

– Не ерничайте. Вы прекрасно себе представляете, кого я имею в виду.

– Нет.

– Довольно! – Сказочник хлопнул рукой по столу. Принц от неожиданности подскочил на месте. – Откуда вы знаете это имя?

– Мы знакомы, – оскалился Принц.

– Вы знали его под другим именем, – настаивал Сказочник.

– Я не обязан оправдываться. Допустим, что имя я придумал. Довольствуйтесь таким объяснением.

Сказочник хмыкнул и продолжил листать.

– А вы не жалели чернил.

– К чему это?

– К тому, что ваша книжка пока длиннее всех.

– О чем вы?

– О том, – спокойно повторил Сказочник, отрываясь от рукописи, – что ваша рукопись длиннее других.

– Каких? – Принца сковал холодный страх. Время замедлилось. Он стал видеть все в пугающей