– Увы, я не владею такой хорошей манерой выражаться, как некоторые люди.

Большую роль в ее неумении облечь свою мысль в слова сыграло очень поверхностное образование, полученное принцессой в детстве. Миновали те времена, когда будущая королева Елизавета I корпела над книгами на классических и современных языках. Теперь же считалось, что «учение, как правило, лишь развращает большинство женщин, склоняя их к дерзости и тщеславию». Бытовало мнение, что «вряд ли найдется в мире существо, более презренное или подверженное всеобщему осмеянию, чем ученая женщина». Анна с опаской относилась к женщинам, претендовавшим на образованность. Она недолюбливала свою тетку, леди Кларендон, в частности, потому, что та «выглядит как полоумная и ведет речи как ученый, каковые качества очень хорошо уживаются друг с другом».

Ни отец, ни дядя Марии и Анны, не получившие должного образования вследствие гражданской войны, не обладали ученым складом ума и не заботились об углубленном образовании принцесс. Девочки хорошо освоили французский язык, но вот арифметику лишь настолько, чтобы проверять счета по ведению своего двора, за которыми Анна тщательно следила, что, впрочем, не мешало казначею регулярно надувать ее. Но принцесса была неспособна понять сложные финансовые механизмы, действовавшие в государстве, имела лишь поверхностное представление об истории Англии. Она взошла на трон, по ядовитому выражению герцогини Мальборо, «в состоянии беспомощного невежества», уделяя первостепенное внимание «церемониям и придворным обычаям и подобным сущим пустякам».

Основной упор в образовании сестер делался на то, чтобы взрастить их истовыми приверженцами англиканской церкви и развить чисто женские таланты: музыка, танцы, рисование, рукоделье. Отец девочек полагал, что «молодым особам, в особенности, женского пола… не должно читать романы; сие есть не что иное, как потеря времени, и чревато насаждением в их головах дурацких и смехотворных мыслей». Но девушки чрезвычайно полюбили театр и с удовольствием выступали в любительских постановках. К представлениям их готовили известные театральные актрисы, что пошло весьма на пользу их дикции.

Посол Венецианской республики сообщал, что «не успели еще похоронить герцогиню Йоркскую, как уже начались переговоры по поводу новой». Иаков горел желанием обрести наследников мужского пола и поставил непременное условие, чтобы кандидатка была молодой и красивой. Поэтому поиски затянулись на два года, в завершение каковых Иаков решил повести к алтарю пятнадцатилетнюю принцессу-итальянку Марию-Беатрису, дочь Альфонсо IV, герцога Моденского, и внучатую племянницу знаменитого французского кардинала Мазарини. Ее пришлось долго уламывать, поскольку она собиралась посвятить себя служению Богу и постричься в монахини.

Пришлось прибегнуть к вмешательству самого папы римского. Он убедил ее, что брак с Иаковом и возвращение англичан в лоно католической церкви есть не менее почетная миссия с высоким духовным наполнением. В сентябре 1673 года принцессу по доверенности обвенчали с герцогом Йоркским в родном герцогстве Модена, но, когда в Англию пришла весть, что наследник престола женился на католичке, это вызвало бурю негодования в парламенте. 20 октября депутаты приняли решение по прибытии в Англию отправить новобрачную обратно домой. Положение спас Карл II, который перед прибытием невестки назначил перерыв в работе парламента.

Мария-Беатриса оказалась настоящей мачехой-сорванцом, которая быстро привязалась к своим новым дочерям и наслаждалась с ними игрой в жмурки и снежки. Неизвестно, сколько мужества потребовалась ей, чтобы свыкнуться с весьма потрепанным развратником, которого Господь послал ей в мужья. Однако тот факт, что она перенесла 12 беременностей[53], является свидетельством ее более чем серьезного понимания важнейшей задачи: обеспечить корону наследником. Первоначальные планы Марии-Беатрисы взрастить приемных и своих детей католиками были разрушены Иаковом. Он объяснил ей, что их дети являются собственностью нации и будут изъяты из-под опеки родителей, если им не станут прививать протестантское мировоззрение. Эта цель была полностью достигнута в воспитании Марии и Анны, их англиканская вера была твердой и непоколебимой. Они усердно посещали церковные службы и причащались, когда это было положено. Характерно высказывание Анны:

– Я ненавижу принципы римской церкви настолько, насколько это возможно кому бы то ни было, и равным образом ценю учение церкви Англии. Наша церковь учит не догмам, а тому, что есть справедливо, свято и добродетельно… и церковь Англии является, вне всякого сомнения, единственной истинной церковью.

Английский двор периода Реставрации трудно назвать местом, где все было проникнуто святостью и добродетелью, напротив, нравы отличались исключительным распутством. О похождениях Иакова уже было рассказано, но Карл II по части блуда явно далеко обогнал младшего брата. Двор кишел его любовницами, и Анна ненавидела их всех, а в особенности француженку Луизу де Керуаль, герцогиню Портсмутскую[54]. Бытовало мнение, что для молодых женщин и девиц было опасно вдыхать воздух двора времен Реставрации. Конечно, принцессы, благодаря их привилегированному положению, были защищены от растлевающего воздействия такого окружения, к тому же они были чрезвычайно близки друг с другом. Их общество составляли шесть дочерей их воспитательницы леди Фрэнсис Вильерс и фрейлины мачехи. В их число входила Сара Дженнингс, будущая герцогиня Мальборо, которая стала фрейлиной в возрасте 13 лет. Мисс Дженнингс была на пять лет старше Анны, но всегда утверждала, что они играли вместе и Анна «даже тогда испытывала ко мне особую любовь».

Девушки-принцессы подрастали, и вопрос об их замужестве являл собой проблему государственного значения. Короля беспокоила потеря монархией популярности из-за того, что его брат и наследник был явным католиком, а его самого совершенно обоснованно подозревали в католических симпатиях. Поэтому для принцесс, стоящих в череде претендентов на английскую корону на втором и третьем местах, необходимо было найти мужей-протестантов. Для Марии избрали наследного штатгальтера[55], принца Вильгельма Оранского. Он приходился невесте двоюродным братом, ибо его матерью была уже известная нам Мария, старшая сестра Карла II и Иакова. Вильгельм был кровно заинтересован в этом браке, считая его «большим шагом, на одну ступень ближе, к английской короне и к положению следующего в линии наследников». 4 ноября в Сент-Джеймсском дворце состоялась свадьба, омраченная эпидемией оспы, от которой слегла Анна. Она даже не смогла как следует попрощаться с сестрой. Та без промедления уехала в Голландию, где быстро утешилась от разлуки с родными и глубоко полюбила своего сурового и немногословного мужа.