Крэнк, испуганно оглянувшись на звук шагов, расслабился.

— Это ты, сынок! Ты жив! — Он держал в руке почти пустую бутылку виски. — Я думал, Антон убил тебя.

— Не убил. — Сергей оглядывал магазинчик, словно был здесь впервые. — Где Наталья?

— Ее забрали парни, которые убили людей Антона.

— Ага. — Сергей ничего не понимал. Он опустился на жесткий стул и снова сморщился — приступ боли пронзил все мускулы его тела. Еле выдавил из себя: — Мне надо в Мексику.

— Ясно. — Крэнк поставил пустую бутылку на прилавок. — Я отвезу тебя в Мексику, но денег не дам…

Сергею было все равно.

Крэнк взял ключи от своего пикапа и заковылял на улицу — в дверях его занесло, и он ударился плечом о косяк. Сергей пошел следом.

Снова увидев трупы, Сергей подумал, что следовало бы обшарить карманы убитых ублюдков — у кого-то да найдется в бумажнике пара сотен баксов, но взгляд Крэнка, жесткий и требовательный, подстегнул его, словно плеть.

— Поторопись, Сэм, если не хочешь долго и нудно излагать шерифу, почему тебя не убили.

Сергей заковылял к пикапу и влез на сиденье рядом со стариком. Тяжелую сумку с бандитской добычей Сергей бросил себе в ноги, сверху на нее — сумку своего тряпья.

— Нажил две сумки барахла, — пьяно ухмыльнулся Крэнк, передергивая сцепление.

Сергей не ответил. Пикап, швыряя из-под колес фонтаны камней, сорвался с места. Крэнка тряхнуло, он мотнулся, проворачивая руль, — пикап чуть не раздавил несколько трупов латиносов.

— Черт!

Сергей ничего не видел. Перед его глазами стояла она — улыбающаяся Наташка. Ее глаза мерцали. Ее губы требовали, чтобы он коснулся их своими губами.

Он успел поцеловать Наталью — тягучий сладкий поцелуй, лишающий воздуха и разума. Машина неслась по трассе к заправке, а они целовались и не думали ни о чем.

— Ты здесь жил? — Наталья удивленно выгнула бровь, войдя в каморку Сергея, и не оттолкнула его, когда он обхватил ее стан и прижал к себе, чтобы поцеловать вновь.

Сергей тряхнул головой. Пикап несся по трассе к мексиканской границе. Абсолютно пьяный Крэнк, раскурив сигару, давился дымом и кашлял, тряся головой.

По телу Сергея пробежала электрическая дрожь — он чувствовал руками ее кожу, ее упругое тело и опять задохнулся поцелуем.

Неужели он полюбил?

— Он трахал мою жену!

Сергей очумело посмотрел на кричащего сквозь грохот мотора Крэнка.

— Шериф. Ублюдок шериф. Он трахал мою крошку Сьюзи. Я убил ее. Столкнул с обрыва. Здесь, у границы, есть ужасный каньон. Шериф Ларкинс замял это убийство. Знаешь почему? — Крэнк кривлялся, собираясь заплакать пьяными слезами. — Чтобы спокойно трахать мою малютку Кэролли. Мою дочурку. Ей было только четырнадцать. А он насиловал ее. Я сказал ей: «Беги, детка, из этих мест. Меня ты не спасешь, а Ларкинс тебя доконает. Твоя мать, Кэролли, была шлюха, и я ее наказал».

Сергей отвернулся. Пьяные откровения.

— Мне надо было убить не только Сьюзи, но и шерифа Ларкинса. А я тряпка. — Крэнк курил и плакал.

Сергей не смотрел на него. Он тоже тряпка и слабак. Надо было защитить девушку, а он не смог. Его просто избил Антон — вечно обкуренный пьяный старый громила. Они еще не прервали поцелуя, а «мерседес» Антона, шурша гравием, уже вкатил на заправку.

Наталья испуганно сжала руку Сергея:

— Что делать?

— Все будет в порядке.

Слабак. Надо было вышибить ногой несколько досок в стене и бежать в прерию… Нет… Бесполезно. Латиносы все равно бы догнали.

…Сергей и Наталья, держась за руки, вышли на улицу. Здесь Наталья выпустила руку Сергея и пошла к бандитам. Антон, потирая кулак, смотрел исподлобья.

— Антон, я объясню. Он здесь ни при чем.

Антон мотнул головой — Хорхе, словно паук, стиснул своими ручищами плечи Натальи. Она все поняла. Она поняла, что Сергея сейчас убьют.

— Нет! Нет! Антон, не надо! — завизжала она, тряся головой и пытаясь вырваться.

Антон подошел к Сергею и, так ничего не сказав, с придыхом всадил свой кулак ему в живот.

…Сергей смотрел на дорогу и тоже чуть не плакал — глаза набухли слезами. Слабак, дешевый слабак. И сейчас бежит за границу, спасает свою шкуру, а что с ней?

На американском посту офицер-пограничник, увидев пьяного Крэнка, заулыбался:

— Крэнк, Крэнк, пьянство тебя до добра не доведет. А, и своего помощника прихватил. Что, мало выпивки в Пасифик-Сити?

Крэнк был суров:

— Мы торопимся, Джон.

— Счастливого пути. Вечером жду обратно.

Пикап покатил к заветной белой разделительной черте на асфальте.

Мексиканский таможенник, тоже увидев Крэнка, хлопнул ладонью по капоту пикапа:

— Как дела, Крэнк? Кто это с тобой?

— Сэм — мой племянник.

Таможенник обошел пикап спереди, изучая, посмотрел Сергею в лицо:

— Парень, тебя били.

Сергей мазанул пальцем по разбитой губе:

— Повздорил кое с кем.

— Хочешь отсидеться в Мексике? — Таможенник заглянул в салон. — Что в сумках?

— Личные вещи.

Таможенник засмеялся и, обращаясь уже к старику, подмигнул:

— На обратном пути задержишься у нашего фургончика?

— Как всегда — текила моя.

— Гхмы-мхы-мы-а. Проезжайте. Добро пожаловать в Мексику!

Крэнк утопил педаль газа — пикап покатил вперед.

Сергей, проезжая, смотрел, словно на кинопленке, на мексиканских таможенников, на их серый фургончик, на высокий металлический шест, где полоскался на ветру трехполосый мексиканский флаг с гербом…

Артем Петрович Бардаков, отсидев два года в колонии строгого режима за непреднамеренное убийство по неосторожности, был выпущен на свободу благодаря президентской амнистии в честь очередного великого и всенародного праздника.

Начальство, вручая справку об освобождении, пошутило:

— Бардаков, неспроста тебя выпускают! Ох, неспроста!

Артем грустно усмехнулся:

— Да, и еще двадцать пять тысяч человек… Всех нас выпускают неспроста!

— В Кремле видней. Зачем-то вы понадобились, вурдалаки недосидевшие! Ха-ха-ха!!!

Вышел на свободу, отсидев меньше половины назначенного ему срока, Артем совершенно сломленным, постаревшим, больным. Убил он родного сына, упустил завод — Огурцов все продал, родная поруганная дочь была спрятана в психиатрической лечебнице… И это все последствия его поступков — Артема. Так разве это справедливо, что его отпустили на свободу, а не дали испустить дух в сырых казематах? Куда только Господь смотрит?.. А может, Бог ему дал шанс многое исправить?