Господин Р замирает. Дает нам время осознать.

– А? Весомо? Да, да, я знаю, это точно весомо. И просто. Чтобы получить ответ, нужно просто-напросто немного подождать.

Господин Р развязывает нас, разрезает веревки, и мы с Дмитрием синхронно падаем на пол.

– Во-от. – Господин Р наблюдает за нами. – Теперь вы знаете, что это за чувство – беспомощность. Ваши тела онемели, обмякли и не подчиняются. Вы свободны, но не можете двинуться.

Господин Р прав. Он как всегда прав.

– Арт, как считаешь, назовем наш эксперимент: «Узники собственной тюрьмы»?

Что? Откуда он… откуда мой господин Р узнал? Этот заголовок еще ни один человек не видел. Это название незаконченного репортажа.

Господин Р стоит, смотрит, как мы лежим на песке, истекаем кровью, неспособные пошевелиться.

– Все честно. Минуя отборочные туры, мы вместе добрались до финала игры. Внимание! Смотрите, вот пистолет. – Господин Р показывает нам оружие. – Он полностью заряжен.

Господин Р говорит, что сейчас, чтобы уравнять, уравновесить шансы каждого, он и нам, и себе вколет препарат. Кто выживет и первый придет в себя, сможет совершить месть или завершить игру.

– Все ясно? Весомо? Если я очнусь первым – убью вас обоих. Если кто-то из вас придет в себя раньше, появится выбор. Пристрелить меня, оппонента или… себя. Или никого. Ну или всех разом. – Господин Р смеется. – Патронов хватит.

Господин Р по очереди каждому из нас, начиная с себя, ставит укол и кладет пистолет на стул посредине комнаты.

– Добавлю. Уйти, обратиться в полицию и закончить все больничной койкой у нас не получится. Я запру дверь изнутри и сломаю ключ в замке. Весомо? А теперь спать. Как говорится, утро вечеру покажет кузькину мать. Или так не говорится?

Он хохочет и пристегивает себя наручниками к батарее.

Препарат уже действует, но я могу пошевелить плечом. Сквозь мутную пелену слышу, как мой господин Р заливается смехом.

– Роберт Иванович, доброе утро. Добренькое. Слышал о проделанной вами работе.

– О’кей. За тем и приехал.

– Такого прогресса да в такой короткий срок, признаться, никто не ожидал. Отдаю вам должное, вы настоящий талант. Гений.

Роберт без ложной скромности принимал комплименты полковника.

– Стараюсь.

– Да, именно. Вашими стараниями мы вот-вот схватим гада.

– О’кей.

– Роберт Иванович, заметили?

– Что?

– С тех пор как вы к нам прибыли, он затих. Ни единой новой жертвы. Сидит, как мышь. Наверное, как-то узнал о новом следователе, испугался и спрятался от профессионала.

– Да ладно, не утрируйте. Скорее всего, мой приезд ни при чем. Это так называемый период ремиссии. У серийных убийц так бывает. Всплеск, после чего какое-то время затишье.

– Как же приятно слышать речь настоящего эксперта.

Федор стоял у окна, наблюдая за патрульными на парковке, и слушал, как его начальник расхваливает московского бездельника. «Угу, конечно, в одиночку он расследует. Гроза бандитов».

– Учись, Федор. Какая честь тебе выпала помогать в работе настоящему специалисту. Не упусти шанс перенять побольше знаний.

– Есть, – сказал Федор и вышел за дверь.

Заспанная Рамуте показала пропуск и прошла к кабинету.

– Привет, Федя. Роберт у себя?

– Да. Только сейчас лучше не ходи.

– Что так?

– Там процедуры. – Он рассмеялся.

– Хах. Какие?

– У моего начальника сеанс вылизывания столичной задницы. Так что подожди полчасика, не мешай, пусть насладится. – Федор посмотрел в ее уставшие глаза. – Что у тебя с лицом? Глаза красные, щеки бледные. Смотрю, тоже утро задалось?

– Ох, задалось. Не то слово. Сегодня совсем не спала. Вернее, спала, но и не спала. Не знаю, как объяснить. Федя, кстати, а ты веришь в значение сновидений?

– Нет.

– Я говорю не про толкования и гороскопы… А про сновидения, которые «натуральные». Будто ты не спишь, а…

– Я верю фактам. – Следователь не дал ей договорить. – А факты говорят о том, что я вот-вот выйду на убийцу. Не до снов сейчас. Тоже ночами не сплю, исписал полстены в спальне, а в итоге что? А в итоге национальный герой – наш любимый Роберт Иванович.

– Перестань. Все знают, кто здесь расследованием занимается, а кто коньяки глушит.

– Видимо, не все.

– Не бери в голову. Есть какие-то подвижки?

– Эм… – Он задумался, стоит ли ей рассказывать. – Я знаю, что вы с москвичом постоянно все обсуждаете. Ты, вероятно, и так в курсе последних событий.

– Не хочешь со мной делиться?

– Не в том дело. Думаю, ничего нового тебе не скажу. И мне плевать. Единственное, знаешь, попрошу не выпускай информацию в эфир. Пожалуйста. Мне нужно еще пару дней, хотя бы день. Иначе убийца узнает, что почти попался, и сможет ускользнуть.

– Ну, за это не переживай. Твой друг, национальный герой, уже обо всем позаботился.

– Как?

– Дал распоряжение приостановить все передачи на моем радио. Позавчера утром позвонил и…

– Но откуда он узнал? О том, что приемники были настроены на одну и ту же волну, я заметил только вчера.

Федор нахмурился.

«Неужели этот московский пижон на самом деле не так плох? Он заранее все предвидел. Он… Да не может быть. Невозможно. Человек не может просто прохлаждаться днями напролет, постоянно что-то отмечать и быть на шаг, нет, на два шага впереди меня, жертвующего на сон всего три-четыре часа и ни на минуту не отрывающегося от работы».

Федор захотел признаться обо всем вслух и восхититься профессиональностью коллеги. Захотел сказать, что был не прав. Уже открыл для этого рот, но Рамуте его опередила.

– Вот же гад. Получается, он соврал. А я, дура, уши развесила. Хитрый изворотливый говнюк. Позвонил директору, гад, чтобы лишить меня работы, а потом, когда неожиданно выяснились новые удобные факты, он просто прикрылся ими.

– Вот сейчас не понял.

– Неважно. Уже неважно. А по поводу передачи, Федь, в любом случае не переживай. Сегодня еду на студию записывать другой выпуск. Я передумала делать эфир о маньяках. У меня уже есть другой готовенький материал от А… неважно, откуда. – Она снова чуть не проговорилась о том, что стащила папку разыскиваемого Арта.

– О чем?

– История одного несчастного человека. Социально значимый, душещипательный рассказ. Мой прощальный.

– Звучит неплохо.

– Выйдет в записи, так как неизвестно, когда радиостанция возобновит работу. Не факт, что к тому времени я еще буду работать там.