Рамуте спешила домой к Руслану. Через час начнется их совместный эфир. Ей было принципиально послушать его вместе с героем сюжета. Она знала, что в комнате у парализованного есть радио, но на всякий случай захватила свое. Вдруг у него приемник сломался.

Она поднялась по лестнице, предвкушая теплый диалог с Антониной Васильевной. Старушка обязательно произнесет: «Пресвятая Дева Мария», – предложит булочку и заварит чай.

«Нужно будет ее тоже пригласить. Сядем втроем, возможно – всплакнем».

Она скажет: «Проходи, деточка», – Рамуте ответит, что рада ее видеть, и попросит разрезать торт, который принесла.

Рамуте нажала на кнопку звонка. Подождала, но не услышала знакомое: «Иду-иду». Нажала снова. И снова, и снова. Постучала. Никто так и не ответил.

«Наверное, бабуля ушла в магазин», – подумала Рамуте и дернула за ручку. Дверь открылась. Проходить без спросу невежливо, но она не могла ждать, когда старушка вернется, скоро выпуск.

– Это я, Рамуте. Я захожу, – крикнула она и переступила порог.

Ни Антонины Васильевны, ни Руслана дома не было. Его кровать оказалась пуста.

«Случилось что-то нехорошее, – решила девушка. – Может, Руслану стало хуже, его увезли в больницу, и Антонина Васильевна уехала с ним?»

Расспрашивать у соседей она не стала. Поехала домой.

«Обидно, конечно, но ничего. Болезнь – дело такое. Привезу для него запись. Оформлю красивую обложку, запишу и на флешку, и на диск, пусть слушает. Пусть человек порадуется».

На пороге квартиры ее ждала большая коробка с прикрепленной запиской.

«Закончил работу. Теперь это полотно твое. “Подонок с дырявым ртом”. Я дал слово, что ты будешь первая, кто увидит картину, и сдержал обещание. Не смог дозвониться, отправляю по почте».

И подпись: Валентин.

Рамуте смотрела на пергаментную обертку и решала, стоит ли заносить картину в дом. Она же написана кровью. Сдерживал еще тот факт, что она в принципе не тяготела к искусству, тем более исполненному с применением настолько странных материалов.

В конце концов любопытство победило, и она решила оставить подарок. «Занесу, посмотрю и оставлю в этой квартире. Улечу в Москву, а подарок Валентина пусть останется будущим жильцам».

При помощи кухонного ножа и набора нецензурных выражений Рамуте распаковала сверток. Перевернула картину и обомлела. С холста на нее смотрел Руслан. Парализованный, сплошь состоящий из крови художника. Руслан, лежащий в кровати с разорванным ртом, леденящим взглядом смотрел на Рамуте. Справа от него нарисованы перекошенные весы, слева заколоченная дверь и перечеркнутая надпись на ней: «Власть звука».

– Это…

Рамуте потеряла дар речи. На картине без сомнений Руслан. Изо рта человека бил поток крови, глаза были непропорционально большие, но это точно был Руслан.

– Браво.

Рамуте услышала голос за спиной и вскочила на ноги. Обернулась. За спиной стоял он.

– Мое почтение художнику. Красивая работа.

– Т-ты?

– Здравствуйте, Рамуте. Присядьте.

– Н-но как?

Руслан усадил ее обратно на стул.

– Не бойтесь. Ох, совсем забыл, что мы с тобой на «ты». Ничего, что я без приглашения? Надеюсь, ты не против моего визита? Впрочем, если и так, я ненадолго.

– Что? Что все это значит? – шепотом спросила она.

– Ты меня убьешь?

Руслан сел рядом.

– Убить тебя? Но зачем? Ты мне не сделала ничего плохого. Я пришел проститься, поблагодарить и пожелать удачи.

Рамуте осторожно потянулась к ножу, которым распаковывала картину.

– Поблагодарить за что?

– Не надо. Остановись, пожалуйста. – Он показал пистолет. – Нам не нужен нож. Зачем ты хочешь все испортить? Хорошо же сидим.

Рамуте отдернула руку.

– Почему ты… Как ты?

– Тебе интересно, почему я не в постели?

Она кивнула.

– Уже полгода я могу двигаться и вставать. Но мне нельзя было в этом признаваться. Иначе не удалось бы их наказать. Весомо?

– Кого наказать? За что?

– Видишь ли, она мне изменяла.

– Кто? Лина?

– Кхм. Да. Она решила, раз ее муж инвалид, можно наставлять ему рога. Предательница. – Он улыбнулся и развел руками.

– Ты убил ее?

– Нет. Что? Убил? Нет-нет! Наказал.

– А сын? Его за что?

Руслан приподнял брови.

– Ты серьезно? Он же маленький. Ничего не понимал. Он ни в чем не виноват. Но он бы не выжил один. Сама подумай. Кто бы за ним ухаживал? Я спас его. Не наказывал, просто освободил.

Рамуте замерла. Ужас от услышанного сковал ее тело. Те первые жертвы, женщина и ребенок в подвале. Это он их… Это его жена и сын.

– А все те люди? Другие.

– Рами, почему твой голос дрожит? Ты взволнована?

Она сглотнула и помотала головой.

– Ты боишься меня?

– Что они тебе сделали? – она ответила вопросом на вопрос, чтобы поскорее перестать думать о собственном страхе.

– Пупу-пу. Ладно, объясню. Понимаешь, Рами, когда долго лежишь без дела, хочется… эм… поиграть. – Он повернул пистолет и заглянул в ствол. – Да, мои наказания со временем превратились в игру. Простая игра, развлечение. Первая пара игроков… Признаюсь, они ничего не сделали. Это были обыкновенные бездомные. Не грусти о них. Зачем, если им самим себя не жаль? Они – ничто. Пустота. А мне нужен был опыт, нужно было потренироваться. А? О чем задумалась? Весомо звучит?

– Нет.

– Весомо. Я предложил достойную оплату за свое обучение. Они согласились. Все справедливо. Благодаря им я придумал и разработал конструкцию.

– А водители? За что ты их? – она не смогла произнести слово «убил».

– Рами… Рами, Рами, этих нужно было наказать. Из-за них я попал в аварию. Из-за них я оказался, как сказал один наш общий знакомый, в тюрьме из собственного тела.

– Они не виноваты в случившемся. Мы оба знаем, что ты сам отвлекся от управления и вылетел на встречную.

– Нет. Это они! И я должен был проучить их. Показать им, что чувствует человек без возможности пошевелить даже мизинцем. К сожалению, игра с ними получилась короткой и скучной. Но во всем есть свои плюсы, они были наказаны не напрасно. С их помощью я придумал, как усовершенствовать игру. Добавил, скажем так, щепотку психологии. Мне было важно изменить природу мышления, сам образ мыслей игроков.