нашёл слова для возражения, Николай продолжил: — Мне нужно вывезти из страны Лизу. Девушку ввезли сюда незаконно, будем решать вопрос через посольство. Возвращайтесь без меня, а я постараюсь в понедельник быть в академии.

— Не смею тебе запрещать, хоть и отвечаю за твою безопасность, Николай, — произнёс наставник и повернулся к нам. — А вы чего встали? Или тоже собрались остаться? Марш в автобус, пока я не снял ремень и не загнал вас по-отцовски! Хоть вы уже и здоровые лбы, но хорошая взбучка вам не помешает, а то совсем распустились!

Дорога домой выдалась спокойной. Уже сидя в вагоне поезда, мчавшегося на север к Мурманску, я прокручивал в голове события прошедшей недели и понимал, насколько нам повезло уцелеть. Бумаги, которые я получил из сейфа Энгстрема, решил сфотографировать на камеру телефона на тот случай, если с ними что-то случится по дороге. Так будет хоть какой-то шанс, что информация не будет потеряна.

По возвращении в Мурманск первым делом заскочил домой и оставил вещи. Вьюга прыгала на меня и радостно виляла хвостом, поэтому пришлось уделить ей немного внимания.

С дороги даже не переоделся и сразу же направился к Щукину. Конечно, логичнее было бы позвонить, но это явно не телефонный разговор. Таксиста попросил остановиться в квартале от штаб-квартиры безопасников и остаток пути прошёл пешком.

— К Щукину на третий этаж, — произнёс я кодовую фразу и протянул дежурному паспорт.

— Василия Кирилловича нет на месте, — ответил мужчина.

— А такое бывает? — удивился я, вызвав у дежурного улыбку.

— Что-то передать ему?

— Ничего, спасибо.

Я вышел на улицу и набрал начальника службы безопасности, благо его номер у меня сохранился в памяти телефона. Вот только Щукин сбросил звонок. Эх, знал бы он какую важную информацию я хочу ему передать, уделил бы мне немного времени!

К кому же пойти с этими бумагами? К начальнику полиции соваться нет никакого желания, а хранить у себя слишком опасно. Выходит, логичнее всего обратиться к Платонову. Георгий Максимович точно найдёт кому их передать.

Поймал такси и отправился в академию. По логике вещей нужно было бы пропустить пару машин и сесть только в третью, как рекомендуют все авторы детективных историй, прочитанных мной в прошлом, но я отмахнулся от этой мысли. В этом захолустье машины такси появляются не чаще, чем раз в пару часов, а торчать тут мне совершенно не хотелось. Вызывать машину тоже не стал — вот в этой ситуации вероятность встречи с нежелательными личностями куда выше.

Эх, я так разорюсь на этих поездках! Пора уже заканчивать обучение, получать права и покупать собственное авто. Правда, это только на первый взгляд кажется дешевле. Зарядка аккумулятора, осмотр у артефакторов, замена деталей. Гараж, в конце концов! Машина — дорогое удовольствие, а без постоянного заработка это удовольствие для меня недоступно.

— Чижов, тебе не сидится дома? — окликнул меня Платонов, когда я выбрался из машины.

— Георгий Максимович, вы ведь сами говорили, что я магнит для неприятностей? Вот!

Наставник покосился на папку с бумагами, но принял у меня их из рук и пробежался глазами по первой странице.

— Где взял? — сурово произнёс он

— В Швеции, когда мы были на играх.

— А почему мне не доложил? — возмутился Максимыч.

— Хотел сначала сам разобраться. Зачем вас по мелочам беспокоить?

— И как, разобрался?

— Немного. Мы ведь шведский учим только разговорный, но кое-что понятно и так. Например, я понял где находятся базы для подводных лодок класса «Октопус».

— Вот что, Чижов! — Платонов свернул в трубочку бумаги и помахал передо мной. — Идёшь со мной и рассказываешь всё в деталях людям из безопасности. Всю информацию! Как вы попали в тот дом, как поняли, что хозяин дома связан с Октопусом и так далее. Советую ничего не скрывать.

Глава 14. Имя врага

Вопреки моим надеждам встретиться с Щукиным, в академию прибыл совсем другой человек.

— Виктор Дронов, — представился мужчина, окинув меня холодным пронизывающим взглядом.

Мужчина устроился за столом и принялся изучать бумаги с таким спокойствием, словно меня здесь вообще не было, и я не вынужден торчать в выходной день в академии ради одного идиота, который не может приступить сразу к делу.

— Итак, вы хотите сказать, что получили эти бумаги у человека, который тесно связан с движением Октопус?

Интересно, откуда он узнал? Неужели Платонов успел взболтнуть?

— Получил — слишком мягко сказано. Скорее, он вынужден был отдать эти бумаги, потому как иного пути у него просто не было. Мы были очень настойчивы.

— Вы применяли пытки? — бровь Дронова взметнулась вверх, выражая одновременно и удивление и крайнее возмущение.

Я прекрасно понимал, что утвердительный ответ станет для меня роковым. Внезапный приступ кашля, начавший мучить Платонова, только подтвердил мои догадки. Можно бы сказать, что мы допросили его с помощью таланта Ипатова, который умеет распознавать ложь, но так я втяну в эту историю и Корнея. Не хватало ещё проблем у остальных. Нет, если затеял эту игру, нужно вести её до конца самому.

— Господин Чижов, я хотел бы получить ответ на свой вопрос, — прозвучал голос Дронова, вырывая меня из размышлений.

Нет, я уже загнал себя в тупиковую ситуацию, и переломить отношение этого безопасников будет непросто. Теперь он зубами вцепится в меня и не отступится, пока не докажет вину во всех смертных грехах.

Вернулся на три минуты назад. Можно бы и меньше, но я побоялся, что Дронов заметит вспышку от использования таланта.

— Итак, вы хотите сказать, что получили эти бумаги у человека, который тесно связан с движением Октопус?

— Не получил.

Эта формулировка мне совсем не нравилась. Если так, можно подумать, будто Энгстрем сам передал мне документацию, и тогда напрашиваются вопросы: а с какой стати он это сделал? Неужели мы с ним такие закадычные друзья, что он доверил мне эти бумаги. Или, быть может, я сам состою в их движении, причём, настолько высоко поднялся в иерархии, что мне доверяют столь важные вещи.

— Я нашел эти бумаги в секретном сейфе, скрытом в доме.

— И как же вы нашли секретный сейф и смогли открыть его? — по лицу Дронова расползалась довольная улыбка.

— Знаете, некоторые вещи можно читать по глазам. Особенно, когда человек переживает сильные эмоции.

— Вот как? Вы