— Умение читать по глазам не имеет никакого отношения к моему таланту, но я могу показать это на вашем примере. Вы раздражены тем, что не удаётся загнать меня в ловушку, и добавить в свой список ещё одно раскрытое дело. Вам ведь совершенно плевать виновен человек или нет. Вы — карьерист, господин Дронов, а я в ваших глазах очередная помеха на пути к новой ступени карьерной лестницы. Более того! Вместо того, чтобы изучать бумаги и по горячим следам попытаться накрыть людей, причастных к движению моллюсков, вы тратите драгоценное время на меня.

— Чижов, хватит! — одёрнул меня Платонов, но безопасников уже понесло.

— Думаешь, ты такой умный, сопляк?

Лицо Дронова покраснело, а сам он подскочил с места и навис надо мной, пытаясь задавить морально. Я же оставался сидеть и не переживал. Даже если он попытается меня ударить, или причинить вред иным способом, я просто остановлю время и размажу это самодовольного слизня по стене.

— Думаешь, я не смогу найти на тебя управу? Одно моё слово, и тебя выведут отсюда и швырнут за решётку с подозрением в государственной измене и работе на иностранные спецслужбы.

— Какие ваши доказательства, господин Дронов? — я спокойно выдержал полный ненависти взгляд безопасника. — Я интересуюсь не из праздного любопытства, а чтобы объяснить господину Щукину почему вы позволили себе устроить произвол, находясь при исполнении.

Когда Дронов услышал фамилию начальника службы безопасности в Мурманске, на его лице появилось одновременно удивление, разочарование и гнев. Нет, серьёзно, как его вообще взяли в такую организацию, если этот Дронов совершенно не умеет скрывать свои эмоции? Просто открытая книга!

— Вы думаете, меня остановит тот факт, что вы знаете фамилию начальника безопасности? Ему нет дело до такой жалкой букашки, как вы, Чижов. А это значит, что я могу провести дело без его ведома и провернуть всё так, что к доказательствам не прикопаешься.

— Боюсь, у вас возникнут сложности, — вмешался в нашу беседу Платонов. — Видите ли, господин Дронов, я лично выступлю свидетелем, если вы попытаетесь навредить моему студенту. Более того, у меня есть запись, на которой вы угрожаете парню.

С этими словами Максимыч поднял руку и помахал в воздухе телефоном.

— Если хоть косо посмотришь в сторону парня, эту запись увидят в Москве. И даже не Щукин будет принимать решение о твоём будущем, а сам глава императорской службы безопасности.

Лицо Дронова побелело, но он быстро взял себя в руки.

— Телефон сюда, живо! — процедил он сквозь зубы.

— А кто ты такой, чтобы мне указывать, щенок? — на этот раз настала очередь Платонова выходить из себя. — Я отставной генерал армии, и таких подлецов как ты, в штрафные батальоны отправлял, пока не переучатся. Да, распустил вас Щукин! Ты бы у меня был шёлковый!

Дронов круто развернулся, сунул бумаги под мышку и вылетел из комнаты, едва не сорвав дверь с петель.

— Спасибо, Георгий Максимович! — поблагодарил я наставника за заступничество.

— Оставь свою благодарность при себе, — проворчал Платонов. — Я всего лишь выполняю свою работу и обеспечиваю безопасность студентов академии. И потом, таких тыловых крыс ставить на место просто необходимо.

Я понимал, что Максимыч сделал бы это для любого студента, но всё равно было приятно.

И всё равно, не стоит расслабляться. Такие люди, как этот Дронов, не забывают обиды, и наверняка стоит ждать какой-нибудь затейливой подлянки.

Уже в понедельник после пар весь курс собрали в актовом зале для обращения ректора. Я мысленно готовил себя к тому, что нам озвучат очередную проблему, но оказалось, что сегодняшнее собрание посвящено нашему выступлению на играх в Уппсале.

— Я хочу поблагодарить студентов, которые в составе делегации отправились на студенческий слёт в Уппсалу и приняли участие в первых Зимних студенческих играх.

— Повезло, что тут скажешь! — не выдержал Серафимов. — Я бы тоже хотел на недельку отхилять от учёбы, но породой не вышел.

С галёрки слова Родиона поддержала пара нестройных смешков, а Остроумова услышала его слова и решила отреагировать.

— Господин Серафимов, если вы думаете, что этим студентам будут поблажки, то глубоко ошибаетесь. Им придётся наверстать весь пропущенный материал.

Решив, что конфликт исчерпан, ректор решила продолжить, и обращалась уже к нам:

— Вам пришлось столкнуться с неожиданными испытаниями и достойно защитить честь академии и всего государства, заняв первое место. Объявляю вам благодарность, которую занесут в ваше личное дело.

— Невелика честь! — хмыкнул Родион. — Им ваша благодарность как мёртвому припарка. Эти господа избалованы наградами, им орденами подавай, а тут какая-то благодарность!

Теперь уже я не выдержал.

— Родь, все в этом зале прекрасно понимают, что каждая полученная награда выдана за реальные заслуги. Даже ты это осознаёшь, но зависть не даёт тебе принять этот факт. А ещё любопытен такой момент: с тех пор, как ты отделился, ты не получил ни одной награды, а только портить о себе впечатление и мараешь светлое имя Серафимовых, которое так старался вознести твой отец.

Родион не мог вынести таких слов и подскочил с места, возле его ладоней вспыхнуло пламя, но уже в следующее мгновение Серафимова накрыла мощная волна воды, а затем парня скрутили и не дали ничего предпринять.

— Ответишь, Сеня! Ты за свои слова ответишь! — орал он, когда его вывели из зала.

Дождавшись, пока все успокоятся, Остроумова продолжила:

— Увы, есть ещё одна новость. По уже сложившейся традиции в ноябре нас ждёт проверка из Москвы. Это серьёзное испытание для академии, поэтому я жду от вас удвоенных усилий в прилежании, соблюдении дисциплины и упорного труда. Я на вас рассчитываю, дамы и господа студенты, ведь вы — почти выпускники, и олицетворяете собой всю работу академии за время её существования.

Эта новость вызвала у нас серьёзные обсуждения, потому как Остроумова была не на шутку обеспокоена, а если учесть её талант прорицания, становится понятно, что женщина волнуется не напрасно.

— Опять проверка? Я не пойму, мы образцовое высшее учебное заведение, что к нам чуть ли не каждый семестр проверки ездят? — возмутился Гаранин.

— Скорее, просто кому-то в Москве мы мешаем, и нас со всех сил хотят закрыть, — заметил Кеша.

— Или подмять под себя! — вмешался в разговор Аверин, и все мгновенно повернули на него свои взгляды. Если Пётр и говорил что-то,