Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как я понимаю, вашего друга это задело?
– Не то слово! – воскликнул Дремов. – Оскорбило до глубины души. После чего он и решил следить за ней.
– Для чего?
– Как сказал мне сам Емельян, чтобы вывести ее на чистую воду. И его слова: «потрясти грязным бельишком перед носом ее муженька».
– То есть он преследовал благородную цель – открыть обманутому мужу глаза на неверность жены? – уточнила детектив.
– Вот именно! – с энтузиазмом подтвердил Дремов, не заметив в словах Мирославы иронии.
– И что же было дальше? – спросила Мирослава. – Дала ли его слежка хоть какие-то результаты?
– Емельян считал, что дала.
– И какие же?
– Во-первых, как сказал Емельян, в последнее время к Андриевской ходил один-единственный так называемый ученик. Чаще всего он оставался у нее до утра.
– Откуда это известно Крысинскому?
– От самого себя, – тяжело проговорил Дремов, – Емельян брал с собой бутылку и спал на площадке у двери учительницы. Он говорил, что этот ученик не раз переступал через него, когда выходил от соседки. Сначала это его вроде бы как пугало, а потом парень привык и переступал через Емельяна, как через какого-то кутенка.
– Понятно. – Про себя Мирослава подумала о том, почему никто из соседей не упомянул о том, что Крысинский лежал по ночам на лестничной площадке. «Надо бы уточнить», – решила она.
– Иван Максимович, – обратилась Мирослава к Дремову, – ваш друг догадался сфотографировать парня?
– Какой там! – отмахнулся мужчина. – У Емельяна сроду не было ни фотоаппарата, ни телефона. Хотя, – поправился он, – когда-то, наверное, были, я просто не помню. Но он их пропил.
– Почему так думаете, если не помните?
– Куда же еще они могли деться?
– Действительно. Но если у Крысинского не было фотографий парня, которого он подозревал в связи с Андриевской, какие доказательства он собирался предъявлять мужу Андриевской?
– Он хотел узнать телефон мужа и пригласить его на ночь! Подежурить вместе с ним под дверью Андриевской.
– Оригинально! – вырвалось у Мирославы, и она напомнила: – Вы сказали, во-первых. Значит, было и во-вторых?
– Было, – ответил Дремов.
– Что же?
– За учительницей следил еще один человек!
– Кто же это был?
– Какая-то блондинка.
– Блондинка?
– Да, на ней куртка джинсовая была и кепка.
– Если кепка, то откуда известно, что блондинка?
– Волосы были распущены.
– Это вам Емельян сказал?
– Он, Емеля! Кто же еще?
– А с чего он взял, что блондинка следила за Андриевской? Он что, столкнулся с ней нос к носу возле квартиры учительницы?
– Нет, в подъезде он ее не видел, – признался Дремов.
– Тогда почему Крысинский посчитал, что неизвестная блондинка интересуется именно Андриевской?
– Догадался по ее повадкам.
– По каким повадкам?
– Она присматривалась именно к этому подъезду!
– Мало ли, – пожала Мирослава плечами, – может, она следила за своим парнем?
– Может, – неожиданно согласился Дремов, – но только если она следила за тем парнем, что ходил к учительнице!
– Это-то откуда известно?
– Она фотографировала, как этот парень входил в подъезд!
– А где в это время находился Крысинский?
– Он был на детской площадке!
– И что он там делал? – недоуменно спросила Мирослава.
– Как что делал? Спал! – не скрывая удивления ее недогадливостью, ответил мужчина. – Емельян проснулся и как раз размышлял над тем, идти ему домой или сбегать в круглосуточную рюмочную.
– А что, есть такие?
– Сколько угодно, – брезгливо проговорил Дремов.
– И что он решил?
– Ничего! Не успел! Увидел, что блондинка из-за дерева на телефон снимает этого парня во время его захода в подъезд!
– Но доказательств этому нет, – обронила Мирослава.
– Емельяну можно верить! – настаивал Дремов.
– Куда потом делась блондинка?
– Уже темнело, и Емельян украдкой последовал за ней и увидел, как она в такси садилась.
– В какое такси?
– У Емельяна надо спросить.
– Просто какой-то приключенческий сериал. – Мирослава знала, что Шура Наполеонов был реалистом до мозга костей, поэтому не было ничего удивительного, что он не поверил рассказу Дремова.
– У вас еще что-то есть? – спросила она мужчину.
Но тот только развел руками. И тут же спросил:
– Разве этого мало?
– Очень мало, Иван Максимович, – ответила Мирослава. – Вы даже не знаете номера такси!
– Емельян сказал, что в номере машины было три тройки.
– Почему он это запомнил? – спросила Мирослава.
– Потому что в школе Емельян никогда оценок выше тройки не получал. И даже гордился своим званием троечника.
«Нашел чем гордиться», – подумала Мирослава, но наличие в номере такси троек все-таки отложила в своей памяти.
– Иван Максимович, разрешите откланяться, – сказала Мирослава и жестом подозвала официанта.
– Погодите, – сказал Дремов.
– Гожу, – отозвалась Мирослава.
Мужчина уставился на нее мрачным взглядом, потом спросил:
– Выходит, что на Емельяне можно поставить жирную точку?
– Я так не думаю, – ответила она уверенно.
– Но ведь вы…
– Иван Максимович! – проговорила Мирослава дружелюбно. – Я вижу, что вы хороший человек…
– С чего вы взяли? – с несколько обескураженным видом спросил он.
– С того, что даже сбившихся с пути друзей в беде не бросаете.
– К чему вы клоните?! – не выдержал он.
– К тому, что выводы делать рано. Нужно набраться терпения. Я ведь не волшебница и даже не фокусница, чтобы, как кролика из шляпы, моментально извлечь оправдание для вашего друга из вашей скудной информации.
– Простите меня, – Дремов опустил голову, – дурак я дремучий!
Мирослава невольно улыбнулась созвучию данной им себе характеристики с фамилией. Протянула руку через стол и, положив ее на руку Дремова, сказала:
– Надейтесь, Иван Максимович.
Он вскинул на нее большие светлые глаза и спросил:
– Правда?
Она кивнула и, поднявшись из-за столика, сказала:
– Мне нужно идти. До свидания, Иван Максимович.
– Пусть небеса пошлют вам удачу, – едва слышно прошептал он.
Но она услышала и согласилась с его пожеланием:
– Пусть пошлют.
Когда Мирослава шла к выходу, мужчина что-то истово шептал и крестил ее спину.
– Ага, вот и хозяйка твоя явилась, – сказал Морис лежавшему на террасе коту.
Дон приоткрыл сначала один глаз, потом другой, потянулся и зевнул.
– Жарко ему, – пояснил Миндаугас.
– Если ты опять хочешь завести речь о кондиционерах… – проговорила Мирослава.
– Упаси меня бог! – торопливо прервал ее Морис, надевая на лицо маску неописуемого испуга.
Мирослава невольно улыбнулась.
– Я только хотел спросить, – складывая руки на груди, продолжил Миндаугас, – не голодна ли хозяйка нашего замка.
– Коттеджа, ты хотел сказать, – поправила она его с улыбкой.
– Хотел, – покаянно кивнул он.
– Так вот, отвечаю, голодна, но не очень.
– Тогда овощное рагу и клубника к чаю будут в самый раз? – спросил он.
– Шуры на тебя давно нет, – рассмеялась Мирослава.
– И не говорите, – согласился Морис, – я и сам жду его не дождусь.
– А мне вот скоро он понадобится не для кормежки, а для дела, – обронила Мирослава, удаляясь в сторону ванной.
– Вы что-то обнаружили? – крикнул он ей вслед. Но ответа не дождался и направился на кухню.
После скромной трапезы Мирослава поблагодарила своего помощника и сказала:
– Все это время я искала не там!
– Не там? – удивился он.
– Угу. Вот, послушай. – И она рассказала ему о своем разговоре с соседями Андриевской и Крысинского, о том, как она встретилась в кафе с единственным вменяемым другом Емельяна. И передала рассказ Дремова.
– Какая ерунда! – воскликнул Морис. – Вы что, поверили в эту сказку?
– Почему нет? – спросила она.
– Потому что Крысинский все это выдумал!
– Не думаю, что у алкоголиков хорошо