Миша порылся в шкафах и нашел сумки. Пока он с Володей укладывал имущество бандитов, тех подняли на ноги, предварительно застегнув на их руки наручники.

— Ого, — сказал Миша, поднимая сумку с оружием. В нее сложили только пистолеты и боезапас — автоматы и гранатомет были слишком громоздкими.

— Пригни шею, молодец, — скомандовал капитан мелкому, еще молодому парню. Он навесил ему все четыре автомата и как-то сумел приладить гранатомет. Мелкий крякнул от нагрузки, но возражать не осмелился.

Сумку с драгоценностями капитан доверил Володе. Тот от такой чести отказался, напомнив о бродящих по городу орках. Капитан счел его довод весомым и оставил в покое, передав груз одному из патрульных.

Глава 18

Остальное время патрулирования закончилось для них без происшествий. После доставки преступников по месту назначения несколько часов монотонной ходьбы вперемежку с постоянным ожиданием либо орков, либо хулиганов и бандитов до того утомили Володю, что у него не осталось сил пойти поужинать. Если бы не настояние не менее усталого Миши, сохранившего свой аппетит, он остался бы голодным.

Верный друг не подвел, потащив с собой. Столовая уже закрылась, но для таких, как они, в общежитии работал буфет. Они пожевали нечто мясное, похожее на гуляш и отправились на свой этаж в предвкушении заслуженного отдыха. Правда, дружинные ребята с их курса попытались узнать, что же необычного произошло у них за день, и рассказать о своих похождениях, но Володя оставил около них Мишу, а сам отправился перетаскивать имущество в отведенную ему накануне комнату. Его поселили в мужском же отсеке в крайней комнате, в которой он мог «фонить» менее вредно для остальных. Переезд занял не так много времени. Он закрылся и повалился в чем был на кровать.

Утро его встретило барабанным стуком в дверь.

— На лекцию опаздываем? — Привычно мелькнула мысль. Он собирался призвать к порядку приятелей, привольно дрыхнувших на соседних койках, и пришел в себя. Лекции могли подождать, а друзья проснутся сами, без его помощи.

В дверь вновь забарабанили.

— Кто там? — Опять же по привычке заорал Володя, и не думая вставать с постели.

— Вставайте, поручик Ржевский, вас заждалась дама, — послышался знакомый голос. Опять Димка спать не дает. Начальничек, голубая кровь! Кругом сплошная голубизна!

Игра слов развеселила его, да и отвязаться от Димки невозможно. Кроме того, судя по высоко поднявшемуся солнцу, спать дальше верх неприличия.

Он нехотя встал и открыл дверь. Его высокоблагородие Дмитрий Васильевич Соловьев стояли перед дверью, опираясь на родимую железяку, то бишь секиру.

— Шумишь, начальничек, — без всякого энтузиазма, положенного при встрече младшего по званию со старшим, сказал Володя.

Дима охотно включился в игру.

— Рядовой Кудрявцев, на помывку бегом марш, а то мы на завтрак не успеем.

Серьезный аргумент. Володя поспешил в туалет. Война — войной, а обед — обедом.

Они пошли в столовую небольшой группой, набрав таких же, как и они, припоздавших. До лекции оставалось всего ничего, но никто не торопился. Студенты народ ушлый — некто в глубине группы уже успел высказать мысль о том, что война все спишет. С ним молча согласились. Если есть возможность посачковать, то почему бы и нет? Вчерашняя радость по поводу занятий сменилась скептическим отношением к проблемам развития Англии во второй половине 17 века. У них в городе все закручивается куда веселее, чем в далекой стране трехвековой дальности.

— Сегодня телик почти не работал, — сообщил мрачный Колька. Для жуткого киномана сломанный телевизор был концом света.

— Да ты что, — хмыкнул Лешка Губанов, — и ты не повесился?

— Подожди, — напрягся Дима, которому сильно не понравился сбой в работе телевизионщиков, — вообще не показывал или?

— Я, конечно, не телемастер, — вздохнул Колька, — но, похоже, до нас не доходит сигнал Останкино. Областное телевидение трудится в поте лица, а от остальных только шумы и какие-то тени.

Дима помрачнел следом за телелюбителем.

— Как бы нас не взялись глушить.

— Не к добру это, — поддержал сумрачное настроение Кольки и Димы Серега Савельев. — Опять орки буянят.

— Может орки, а может, нет, — внес свою лепту в разговор Володя, вспомнив их вчерашнее патрулирование.

В столовую они заходили с некоторой осторожностью. Совсем недавно ректор, дабы улучшить посещаемость занятий, повелел деканам факультета организовать прочесывание столовых на предмет выявления в них студентов, набивающих желудки во время занятий. Кое-кто из историков уже влип. Они, конечно, герои, победители орков и мародеров, и приказ дан в далекие доорские времена, вот только согласен ли с этим декан? У преподавателей иной раз бывают такие глюки, в сумасшедшем доме не увидишь.

Их опасения оказались напрасными. Никого из преподавателей в столовой не оказалось. Женщины — оставшиеся в городе поварихи и раздатчицы, не пожелавшие или не сумевшие уйти, — с восхищением глядели на секиры и приняли их как великих друзей народа. Володе стало смешно. С каждым визитом в столовую студентов принимали все лучше. Если так пойдет дальше, через несколько дней их будут приветствовать на коленях.

Пока парни ждали свои тарелки, раздатчица объяснила им причину такого отношения и Володя сразу забыл о насмешках над кухонным персоналом. В то время как студенты спокойно спали, в округе, наоборот, было крайне неспокойно. Милиция не справлялась с наведением порядка. Ограбления и убийства захлестнули город. Конечно, никаких официальных сообщений не существовало — мэрии не до того, а область и Москва предпочитали молчать для сохранения покоя в стране. Поэтому появилась масса слухов. Раздатчица, опираясь на подсказки кассира, наговорила за несколько минут таких страстей об ограбленных, убитых, изнасилованных, что у Володи отвисла челюсть.

— Эвакуацию объявили, — в конец добила она студентов и горестно махнула поварешкой, — а куда уйдешь? К поездам не прорвешься, автобусы не ходят, пешком отправишься — убьют.

— Ничего хорошего, — подтвердил Дима, севший рядом с Володей.

— Женщинам свойственно привирать, —