– Споткнулся обо что-то. – Сергей нашарил крюк, который, падая, выпустил из руки, и поднялся на ноги. – Все, порядок.

Чтобы было понятно, куда они идут, Володя переместился поближе к стене. Теперь пламя зажигалки, качнувшись в сторону, выхватывало из тьмы все те же самые обрывки газетных страниц.

Корпус зажигалки разогрелся, и, чтобы не обжечь руку, Володя на время погасил ее.

Оглянувшись, можно было увидеть свет лампы в руках Игоря Петровича. Присмотревшись, можно было различить фигуру самого Кузякина. А вот остальных видно не было.

– Может быть, вернемся? – не очень уверенно предложил Сергей. – Все равно ведь ни черта не видно!

– Давай пройдем еще немного, – сказал Володя. – Чувствуешь, свежим воздухом тянет?

Сергей ничего такого не чувствовал. Но решил попусту не спорить. Если уж Володе так хотелось, можно было пройти еще немного вперед. Хотя сейчас Сергею больше всего хотелось есть. И он думал не о том, что, пройдя еще несколько десятков метров, они найдут выход с мусорной свалки, а о кастрюле с гречневой кашей, которую, чтобы как следует упрела, баба Маша прячет под двумя одеялами.

Володя щелкнул зажигалкой, и они снова пошли вперед.

То и дело возникало желание прикоснуться рукой к стене. В почти кромешной темноте это придавало уверенности, потому что позволяло четко определять свое положение в пространстве. Но при одной только мысли о том, что это все же мусорная свалка, пускай и очень древняя, делать это уже не хотелось.

– Стоп! – Володя, шествующий чуть впереди с огнем в руке, как Прометей, внезапно остановился.

– Что?

Сергею почему-то сразу почудилось неладное. Хотя, казалось бы… Да нет, ему вовсе ничего не привиделось! Ему просто показалось странным то, что Володя остановился!

– Поворот…

– Что?

– Проход тянется дальше. – Володя повыше поднял включенную зажигалку, но Сергей все равно ничего не смог рассмотреть. – Но влево отходит еще один.

Володя говорил шепотом. Как будто боялся, что их может услышать кто-то, прячущийся за поворотом.

Сергею все это не понравилось. Все сразу. И поворот, и то, что Володя вдруг заговорил шепотом.

– Вернемся? – спросил он с затаенной надеждой.

Ему вовсе не было страшно, но при этом совершенно не хотелось идти дальше. Зачем? Если все равно ни зги не видно. И обстановка из-за этого начинала казаться тревожной. Собственно, человеку от природы свойственно бояться темноты. И тот, кто говорит, что в темноте совсем не чувствует страха, скорее всего, врет.

– Давай хотя бы глянем.

«На что?» – хотел спросить Сергей.

Но Володя уже повернул за угол. И чтобы не оставаться одному в совсем уже кромешной темноте, Сергей последовал за ним.

Володя поднес к стене зажигалку.

– Смотри-ка, – произнес он все так же шепотом. – А здесь бумаги уже нет.

Стена, вдоль которой они теперь шли, представляла собой бесформенное нагромождение каких-то предметов, деталей, обломков, покореженных рам и сломанных станин. Из нее торчали обрезанные трубы, сломанные палки и треснувшие доски. То же самое бесформенное и в целом бессмысленное нагромождение самых разных предметов находилось и под ногами. Так что ступать приходилось крайне осторожно.

Споткнувшись пару раз и едва не упав, Сергей решил, что все, хватит, нужно, наконец, сказать Володе, что идти дальше не имеет смысла. Во всяком случае, не сейчас. Не в полной темноте…

И тут в лицо им ударил яркий свет.

– Стоять! Не двигаться! Руки держать на виду!

21 июня. Ночь

Сергей и Володя интуитивно дернули руки вверх.

– Не поднимать руки! Держать перед собой!

Яркий свет ел глаза, как красный кайенский перец.

– Оружие – на пол!

– Это не оружие, – попытался было возразить Сергей.

– На пол!

И, вслед за командой, отчетливый щелчок. Это вполне мог оказаться автоматный затвор. Или что-то другое. В любом случае рисковать не хотелось.

Крючья полетели на пол.

– Что в другой руке?

– Зажигалка.

Володя перехватил зажигалку двумя пальцами и поднял на уровень груди.

Выскользнувшая из потока света рука схватила зажигалку и снова скрылась.

Глаза начали понемногу привыкать к свету.

Теперь парни видели, что он льется не со всех сторон, как им поначалу показалось. На них было направлено всего-то три… нет, четыре ярких фонаря.

– Кто вы такие? Что здесь делаете?

Это уже, похоже, начался допрос.

– Мы – местные… – не очень уверенно ответил Володя.

Он не видел того, кто задавал ему вопросы, не видел других, находившихся рядом с ним. Но он был абсолютно уверен, что эти люди имеют полное право устроить ему допрос. И эта уверенность, в свою очередь, базировалась на другой – у них есть оружие. Которое, несомненно, в этот самый момент направлено на него.

– Вы что – бомжи? – Вопрос был задан с насмешкой.

Наверное, потому, что внешний вид парней явно не соответствовал никаким, даже самым смелым представлениям о бомжах.

– Почему бомжи? – обиделся Сергей.

– Потому что это свалка.

– Мы из Тринадцатого микрорайона!

Сергей сжал поднятую руку в кулак и отставленным большим пальцем указал себе за спину.

– Там есть выход? – В голосе спрашивающего было недоверие.

– Ну да, – кивнул Сергей.

– А вы сами-то кто? – спросил, несколько приободрясь, Володя.

Он понял, что их не собираются убивать прямо тут, на месте. И эта мысль придала ему уверенности.

– Да мы не местные, – ответил ему другой голос, более высокий и насмешливый.

– Мне кажется, эти молодые люди не представляют никакой опасности, – произнес третий голос, говоривший с заметным акцентом.

– А это, Док, позволь уж мне решать, – ответил ему первый голос.

Должно быть, это командир, решил Володя.

– Даже страшно подумать, в какие белые одежды добродетели способно рядиться истинное зло, – насмешливо добавил второй.

– Значит, там, откуда вы пришли, находится выход со свалки? – спросил первый.

– Да, – кивнул Сергей. – Мы рыли проход. Пока не оказались в этом коридоре. Это уже не наша работа.

– Зачем рыли? – насторожился первый.

– Искали выход.

– Вы же сказали, что выход там, откуда вы пришли.