пусть на повышенных тонах, но разговаривают… — тут у меня появилась идея. — Лина! А напиши-ка ты ему письмо! — она удивленно взглянула на меня. — Даже нет. Не письмо, а, для начала, короткую записку. Что-то вроде «Это был мой брат». А то письмо он может не читая выбросить. И записку может выбросить. Как же его заставить прочитать? Напиши записку большими буквами и приклей на щиток напротив его двери. Не захочет, а прочитает. Только очень короткую записку.

Лина убежала почти сразу.

— Всё, милая. Что могли, то сделали. Больше из-за них не переживай. Мы не должны вмешиваться в их взаимоотношения. И даже если Лина будет просить тебя об этом, не соглашайся. Это неправильно. За взрослых людей решать нельзя. Тем более, в таких деликатных делах. Мы ведь по сути информации толком не имеем о том, что там у них произошло. Только Линину точку зрения.

Галия неуверенно кивнула в ответ.

Не стал говорить ей, как Лина меня самого отчаянно клеила. Если бы не это, может, и более деятельное участие в ее судьбе бы сейчас принял. А так — особой веры ей нет.

— Лучше, посмотри, что я привёз.

Жена добралась до рыбы, развернув несколько слоев бумаги, и восхищенно ахнула. Вот, сразу бы так. Мы попробовали по чуть-чуть, потом ещё по чуть-чуть, пока половину рыбины не утоптали.

Ещё бы, солененькая. — подумал я, глядя, как жена облизывает пальцы.

— Хорошего понемножку. — улыбаясь, сказал я. — Надо еще позаниматься успеть.

Только мы разложились на столе с тетрадями и учебниками, как Тузик своим лаем дал нам понять, что у нас под дверями что-то происходит. Галия не удержалась и подсмотрела в глазок, что это Лина воспользовалась моим советом.

— Она прямо на дверь ему прилепила записку пластырем. — доложила она, вернувшись за стол. — Может, позвонить в дверь, чтобы он вышел?

— Не надо! Без нас разберутся. — воскликнул я. — Милая, они взрослые люди, пусть сами учатся взаимодействовать друг с другом. И запомни — ты беременная! Тебе нельзя рисковать! Разве ты не видела, что там творилось — кидались друг на друга, синяк вон под глазом. Они так тебя на эмоциях случайно сбить и уронить могут, не дай бог. Думай о своем ребенке в первую очередь, а не о чужих разборках.

— Ну так-то да! — вроде поняла меня правильно Галия.

Сумасшедший дом! А вскоре Родька постучался, пора гулять идти.

Он даже не прошёл в квартиру, так и остался на пороге стоять, прочитал Линину записку и, показывая на нее, спросил, что это такое?

Вышел с ним и собакой на улицу, чтобы не вспотел пацан, пока Галия собирается, и попытался объяснить, что иногда люди не могут или не хотят говорить друг с другом, вот и приходится выдумывать всякие способы, чтобы тебя услышали.

Пальто у малого сильно коротко стало, вытащил ему свитер из рукавов, а то запястья голые. За этим занятием меня и застала жена.

— Ты слишком быстро растёшь. — сказал я в шутку. — Пальто уже перерос, на следующую зиму надо будет новое покупать. Куртка на весну такая же маленькая?

— Не помню. — беззаботно пожал плечами малый.

— Давай, зайдём к ним на обратном пути, спросим. — предложил я Галие и помахал деду в окне.

Родька тоже запрыгал и замахал обеими руками под окнами. Рукава пальто опять задрались, пришлось их снова одёргивать.

Глава 24

г. Москва

Сделав круг по району, поднялись к Родьке с дедом.

— Добрый вечер, Андрей Егорович. — приветливо поздоровался я. — Гостей принимаете?

Дед видел нас из окна, как мы всей гурьбой к ним в подъезд вломились. Радостно приветствовал нас.

А на расспросы о Родькиной одежде смущаясь, сказал:

— Деньги-то есть, только где ж купить? Шура, вот, носков в большом Детском мире ему добыла. А я страсть как не люблю эти большие магазины. Пальто купим, конечно, но на следующую зиму, сейчас-то зима уж считай кончилась. А куртка у него на вырост с осени куплена, не должен он ещё вырасти из неё.

Поболтали ещё немного и пошли домой.

— Так-то деда понять можно. — сказал я, когда мы вышли из их подъезда. — Стоять в очередях в его возрасте ещё то удовольствие.

— Надо на Родьку тоже вещи смотреть, когда в центр будем ездить по магазинам. — решила Галия.

Перед лифтом стоял сосед откуда-то с верхних этажей. Поздоровались с ним и остались лифт ждать. Сам бы я пешком поднялся, но Галия поднимается на третий этаж на лифте, а спускается пешком.

Мы терпеливо ждали лифт втроём. Тут двери лифта открылись и из лифта вышел белобрысый мужик. Не видел его раньше. Мужик держал в руке лысую ёлку, значит, тоже сосед. Пропустили его. В лифте осталось полно осыпавшихся иголок.

— Опомнился! — вдруг докопался до него сосед сверху. — Весь лифт загадил иголками! Кто за тобой убирать будет⁈

— Что ты сказал? — развернулся белобрысый.

— То сказал! Сейчас в доме вся эта хвоя окажется. Ты мне потом будешь иголки из ковра выковыривать⁈

Белобрысый взял ёлку так, как будто собрался драться ею. Нашла коса на камень. На ровном месте два обормота сцепились.

Галия испуганно спряталась мне за спину. Я пока не вмешивался, неохота крайним оказаться, да еще в такой нелепой ситуации. Да и вообще надо быть сумасшедшим, чтобы нарываться на пустом месте с беременной женой за спиной.

Мужики покосились на нас с женой, пофыркали ещё немного друг на друга, позыркали, но разошлись. Точнее, лифт закрылся, и я его еще раз вызвал. Сосед, все время пока поднимались, злобно бурчал себе под нос что-то про разгильдяев и нерях, которые о других не думают.

— Я уж думал, они таки сцепятся. — констатировал я, когда мы вошли в квартиру. — Этот блондинистый, тоже молодец, только в феврале ёлку собрался наконец вынести. Оставил бы уже до следующего Нового года. Ветки зеленой краской покрасить и нормально зашло бы.

— Да ладно тебе. — вдруг заступилась за него жена. — Он из рейса только вернулся, четыре месяца дома не был. Он вообще-то капитан дальнего плавания. Вернулся, а жена к другому ушла.

— Откуда ты знаешь? — удивился я.

— Что он капитан, Ольга Владимировна со второго этажа рассказывала, и описала, как он выглядит. Уже успела познакомиться. А что жена ушла — Анна Аркадьевна.

— Вот вы сплетницы. — усмехнулся я, живо представив себе масштабы этого бедствия. В нашем подъезде как минимум несколько дам проживает, не сильно занятых на постоянной работе и при этом весьма общительных. Страшно представить, сколько всего и обо всех им известно. А моя жена, похоже, в этот круг вхожа и получает информацию из первых рук. Надо будет иметь в виду на будущее. Мало ли, узнать что понадобится.

Но ситуация, конечно, неприятная. Представил себе, как мужик вернулся из длительного рейса, а жены и след простыл. И вот чего бабе не хватало: всё бросила и убежала, теряя тапки. Послушать анекдоты, так капитан дальнего плавания мечта, а не муж. Дефициты привозит всякие опять-таки. А тут на тебе…

Хотя, видимо, не рассчитала, когда за перспективного кадра замуж выходила, что это такое — месяцами без мужика сидеть. Кому-то так даже легче, знал я и таких женщин. А кому-то без живого человека под боком — не жизнь. Как бы там черной икрой все не было густо намазано на бутербродах в холодильнике.

Когда минут через десять бегал во двор до почтового ящика, Галия письма забыла отправить, снова встретил горемычного капитана. Тот стоял с веником и совком в лифте и старательно сметал в совок хвою.

Ну вот. Нормальный же мужик. Видимо раздражен был ситуацией со сбежавшей женой, раз так легко от простого замечания завелся, в драку чуть не полез. Пар выпустить надо было.

Улыбнулся и кивнул ему, поднимаясь по лестнице.

В среду, отсидев пары, решил поехать домой, а из дома уже вместе с женой на курсы вождения. Хоть пообедаю по-человечески.

Во дворе нашего дома снова увидел капитана. Тот тащил на мусорку какие-то коробки. Квартиру чистит после жены? Выбросит сейчас все её вещи, а она явится за ними… Скандал будет. Надеюсь, меня в это время дома не будет.

Галия очень удивилась, что я так рано пришёл, и обрадовалась. Глядя, как вокруг рассыпаются у людей отношения, был очень тронут этой её реакцией.

На курсах сегодня нас обучали первой медицинской помощи. Организовано все было серьезно. Сначала врач довольно интересно и образно описывал