уже знаю, что я ничего не смогу сказать, чтобы изменить принятое им решение.

— Мне жаль.

19

ДЕЙМОН

В ту секунду, когда я захлопываю за собой входную дверь, я начинаю снимать с себя промокшую одежду. Это легче сказать, чем сделать, особенно когда мой член набухает в ту секунду, когда я думаю о девушке, которую оставил в душе.

Она умоляла меня не уходить.

Но я вряд ли мог бы остаться.

Я использовал ее, чтобы утолить гнев и бесполезность, которые мой отец вновь разжег во мне, и это было несправедливо.

Она не моя игрушка, с которой я могу поиграть и выбросить в ту же секунду, я боюсь, что она может просто увидеть во мне больше, чем я готов показать. И, несмотря на мои заявления, она тоже не моя девушка. И она никогда не должна быть ею. Она заслуживает лучшего, чем я, большего, чем я когда-либо смогу ей предложить.

Оставив мокрую одежду позади себя, я захожу в ванную и останавливаюсь перед раковиной.

Долгое время я не отрываю глаз от кранов. Я не могу. Я слишком напуган тем, что могу обнаружить, уставившись на меня в ответ.

Разочарование. Сожаление. Чувство вины.

Делая глубокий вдох, я заставляю себя поднять глаза.

У меня перехватывает дыхание от того, как жалкий человек смотрит на меня в ответ.

Неудивительно, что мой отец сказал то, что сказал.

Мой взгляд опускается на мое тело. Благодаря моему душу с Калли, большая часть крови и грязи от часов, проведенных с теми тремя змеями, была смыта, не оставив мне ничего, кроме шрамов моего прошлого, преследующих меня.

— Ты слишком слаб для этой жизни.

— Ты никогда не будешь тем солдатом, которым ты нам нужен.

— Ты недостаточно силен. Недостаточно храбрый. Недостаточно умен.

Слова моего отца и дедушки повторяются в моей голове, когда доказательства их существования смотрят на меня в ответ.

Я принимаю душ и падаю в постель, мое тело двигается на автопилоте, пока я сражаюсь с демонами в своей голове.

Но неудивительно, что я не нахожу никакого утешения. Вместо этого я провожу несколько часов до восхода солнца, уставившись в потолок, задаваясь вопросом, смогла ли она свернуться калачиком и снова уснуть после своего маленького полуночного посетителя.

Когда зазвонил будильник, я все еще лежал в той же позе, в которой упал. Только при звуке я закрываю глаза.

Может, мне это и не нравится, но я должен слушать папу и ходить в школу, если я хочу какого-то будущего в Семье. Но мне чертовски больно это делать.

Я выключаю будильник и свешиваю ноги с края, готовый начать то, что, я уже знаю, будет чертовски болезненным днем.

Мой телефон начинает звонить, когда я нахожусь в ванной, снова принимаю душ в надежде, что это поможет прояснить голову, но даже мысли о том, что это могла быть Калли — это не так, я уже знаю, что она никогда бы не позвонила после того, как я ушел, — недостаточно, чтобы заставить меня искать его, пока я не приду в себя и не буду готов.

Я быстро обнаруживаю, что был прав, игнорировав его, потому что нахожу пропущенный звонок от моего отца.

Я раздумываю, перезванивать ему или просто игнорировать его, когда он звонит снова.

Только на этот раз это не папа. Это хуже.

— Босс, — рычу я, прикладывая телефон к уху.

— Я надеюсь, ты готовишься к школе, малыш.

— Конечно, — бормочу я, во мне закипает гнев из-за того, что папа пал так низко, что вызвал босса.

— Я поговорил с мистером Дэвенпортом, и мы организовали дополнительные занятия, чтобы ты получил всю необходимую поддержку в преддверии экзаменов. Я также говорил с Тео, и он сказал, что он бы—

— Нет, — рявкаю я, отказываясь принимать гребаное обучение у Тео.

— Деймон, мы все просто хотим помочь.

— Я в порядке. Я могу справиться с этим сам.

— У тебя есть всего несколько недель. Сейчас не время быть слишком гордым, чтобы принять помощь.

— У меня все под контролем, — рычу я, чертовски надеясь, что это правда.

— Верно. Что ж, пока ты это делаешь, ты свободен от дежурства. И если ты этого не сделаешь, я выполню волю твоего отца и обеспечу твое повторное зачисление на сентябрь.

— Босс, — стону я.

— Ты фантастический солдат, Деймон. Ценность для нашей Семьи. Иногда нам просто нужно перепрыгнуть через несколько обручей, чтобы попасть туда, где мы хотим быть.

Я бормочу свое согласие, но не думаю, что он понимает, что сдать эти экзамены, даже если у меня их меньше, чем у всех остальных, не так просто, как прыгнуть через гребаное кольцо.

В ту секунду, когда я вешаю трубку, мой телефон летит через всю комнату, ударяясь о стену, которая соединяет мою квартиру с квартирой Алекса, и я выкрикиваю свое разочарование миром в тишину моего дома.

Мой телефон звонит, явно недостаточно разряженный, чтобы больше не работать.

Подкрадываюсь, беру его и смотрю на экран.

Алекс: Ты в порядке, братан?

— Просто чертовски идеально.

Игнорируя его, я засовываю телефон в карман и отправляюсь за самым крепким кофе, какой только могу приготовить, в надежде, что это поможет мне пережить то дерьмо, которое Дэвенпорт организовал для меня.

***

Оказывается, это индивидуальные сеансы поддержки во время моих обычных занятий.

К обеду я так близок к тому, чтобы выйти прямо из этой чертовой школы, что едва могу нормально видеть.

У меня кружится голова, тупая боль за глазами усиливается с каждой секундой, и в довершение всего я чертовски проголодался из-за отсутствия завтрака.

— Деймон, подожди, — зовет знакомый голос у меня за спиной.

— Что? — рявкаю я, не потрудившись оглянуться.

— Папа сказал—

— К черту то, что сказал твой отец, Тео. Мне не нужна твоя помощь.

Его обеспокоенный взгляд прожигает мне щеку, но я по-прежнему отказываюсь смотреть на него.

— Я никогда этого не говорил. Я уверен, что ты более чем способен сделать это сам. Но если тебе нужен партнер по учебе или что-то еще, просто знай, что я здесь, — говорит он, смягчая удар.

— Я бы не ждал моего звонка.

— Предложение в силе, чувак. И это может быть между нами.

— Я сказал, я не—

— Верно, понял. Ты идешь в ресторан? Скучал по тебе на этой неделе, чувак.

Наконец, я смотрю на него, мои брови почти достигают линии роста волос от его слов.

— Что? — спрашивает он со смехом. — Ты можешь пытаться держаться на расстоянии, но ты один из нас, и ты это знаешь, — бормочет он. — Теперь смирись с этим и поешь с нами, и будь дружелюбным.

Он улыбается мне, и урчание в моем животе гарантирует, что у меня нет другого выбора, кроме