его я разозлил, даже скорее взбесил. Он вызвал охрану, и меня арестовали, забрав оружие. Прямо в комбинезоне и с шлемофоном в руках отвели на городскую гауптвахту местной комендатуры, втолкнули в какое-то помещение. Хм, я оказался не один, там двое командиров лежали на нарах, один совсем пьян, что-то втолковывал второму. И оба лейтенанты, как и я, только пьяный старшим был.

Вечером, когда оба соседа уснули, я станнером отправил их в более глубокий сон, после чего сел, стянув комбинезон до пояса, и снял награды. Их убрал в шкатулку к документам – и в хранилище. Потом спустил дрона ниже к городу. Тот просветил здание, я определил, кто мне незаметно помешает выйти (таких трое было), и прицельно через стены облучил их станнером. Дальности хватило.

Дальше достал небольшого технического дроида (да, у меня такие есть), и тот вскрыл замок. Просто через решётку выбрался наружу, под моим управлением пробежал к входу в здание, добрался до моей камеры и открыл её. Без следов. Так что я закрыл камеру и поспешил наружу.

Дрон разведку уже провёл, и я знал, что делать. Через двадцать минут вернулся, сняв сон со всех, кого станнером облучил, дроид меня запер и через ту же решётку вернулся в камеру, где я убрал его в хранилище. Дрон я повыше поднял – пусть летает над облаками – и вскоре уснул.

Член Военного совета был убит – застрелен. Пуля, влетев в окно его кабинета, попала ему в голову, прошла насквозь и поразила в шею одного политрука по фамилии Иванов. Что они там праздновали за накрытым столом – не знаю, но мероприятие было остановлено одной пулей, выпущенной из немецкого карабина.

Как ни странно, главным подозреваемым стал я. Уже через два часа меня выдернули на допрос, опросив и сокамерников, но те сообщали, что ничего не видели, спали. Охрана тоже сообщила, что я никуда из камеры не выходил. Вот и крутили на признание. Чтобы сам признался. Убийство члена Военного совета фронта – это просто огромное событие, вроде убийства Сталина. Всех на допросы, даже Кирпоноса.

Тут Особый отдел фронта работал. Самолётом вылетели новые следователи из ведомства Берии. А также всех моих людей разоружили и вели следствие на предмет, кто мог выстрелить. У пяти не оказалось алиби, у меня-то оно неплохое. Один сосед вставал на толчок, подтвердил, что я спал. Он через меня перелезал. У тех пяти – да, проблемы, выходили якобы в туалет, и долго не было, о чём сообщили дежурные.

Трём алиби нашлось – получили десять суток ареста за то, что нашли спиртное, самогон купили. Жаль, напиться не успели, их раньше арестовали. Двое пока под следствием. С помощью дрона я подслушивал всё. Он вёл записи, а я в редкие мгновения, когда оставляли одного, их просматривал и был в курсе дел. Причём работа шла так оперативно, что выявили две агентурные группы немцев в городе и обе взяли, теперь их ломали на предмет признания в совершённом убийстве высшего чина фронта и страны.

Впрочем, через двое суток поняли, что совершили ошибку, и вернулись к нам. На тот момент я уже находился в камерах Лубянки. Избитый, как основной подозреваемый (допросы с применением спецсредств шли), но не сломленный. Всё отрицал. Хм, а членом Военного совета фронта стал Хрущёв, вместо погибшего.

* * *

Отпустили меня двадцатого октября. Следствие по другому пути пошло, и с меня сняли подозрения. А пока я в Москве находился, в Орле (штаб фронта уже переехал дальше в тыл) на станции убили Хрущёва. Через окно вагона, из немецкого карабина. Это уже след – кто-то убивает высших политических чинов, и прошлые версии оказались несостоятельны. Начали работать по новым. А нас, кто был в подозреваемых, поломанных, избитых, выкинули на улицу. Я-то ещё ничего, лекарский амулет помогал, а многие прямиком в госпитали отправились. И надолго.

Хромая, я отошёл от здания Лубянки, оглянулся и, недобро глянув на это мрачное здание, похромал прочь. Хромал для виду. Повреждённую ногу я уже излечил, остались только видимые травмы, вроде синяков. Три зуба выбиты – уже проращиваются новые. Пришлось отключать амулет защиты, иначе избивать бы не смогли, не поняли бы, почему удары до моего тела не доходят, а это палево, вот отключил и терпел. А что остаётся? Сам себе такие приключения устроил.

Хорошо, догадался напасть на следака – карандашом пробил ему руку, всё подписать признание требовал, – и меня в карцер на несколько дней. А там ледяной воды по колено. Достал стул, забрался на него, извлек планшет и, выйдя на комп дрона, спокойно поработал, пока был в одиночке. До этого меня в переполненной камере держали, а там так не получится.

Мелкого дроида я выпустил в комнате следователя, и тот укрылся под столом. О да, сеть уже четыре дня как заработала, через двое суток её стало можно слегка использовать, хотя она продолжала разворачиваться. А так как дроид был из того же мира, что и сеть, то я легко приписал его к сети (коды доступа имею) и мысленно им управлял. И как раз очередной допрос – вот я и выпустил дроида из хранилища, а сам в карцер был отправлен.

Дроид потом через окно ночью незаметно покинул кабинет, поднявшись на крышу, и там был принят дроном на подвеску. А я, управляя дроном прямо из карцера, отправил его в полёт. Сначала нашёл немецкие войска и увёл карабин у часового, убив его. Потом нашёл Хрущёва на станции Орла, тот как раз в вагон погрузился на Москву, обустраивался в купе СВ, а эшелон готовился двинуть в путь.

Как же трудно было зажимать карабин, чтобы не шелохнулся, целиться и стрелять, и всё с помощью мелкого ремонтного дроида! Сложно – не передать, но справился. Пуля попала точно в затылок Хрущу с двухсот метров. А у меня железное алиби, в карцере сидел, вот через сутки и выпустили.

Даже не извинились. Хотя, честно признаюсь, извинения я бы не принял, потому как всех сотрудников, что со мной работали, уже приговорил. В этот раз ошибки не совершу, до конца войны времени уйма, потихоньку буду зачищать. Без следов. Те просто станут исчезать, и всё. Дело принципа. Я мстительный. И на то, что они делали свою работу, мне наплевать. Я ещё найду и тех, кто приказы отдавал.

Ошибка с быстрой ликвидацией Иванова, который и поднял эту бучу, сработала против меня. Сейчас убийство Иванова признали случайным, главной