Тамара с подружкой их тоже внимательно слушали.

Две другие девчонки – Маша с Наташей – проникли в концертную часть как раз в тот злополучный вечер, когда проход с ярмарки уже прикрыли фанерным щитом, но еще не успели его прибить. Без особого труда его отодвинув, они пролезли внутрь. Они хотели посмотреть концерт и специально свернули торговлю немного раньше обычного. Появились они на месте где-то ближе к концу первого отделения. Место выбрали вполне определенное: помещение, где стояли осветительные приборы, используемые во время спортивных состязаний, например, соревнований по фигурному катанию. Там имелись специальные окна, у которых и стояли приборы. Девчонки собирались смотреть на сцену в эти окна.

У нас было свое освещение и ответственный за это дело в группе сопровождения – ну и, конечно, мы использовали часть возможностей зала. Осветительные приборы висели прямо над сценой и стояли непосредственно на ней и в зале напротив сцены, но боковые прожектора нам не требовались, так что помещения с ними оставались пустыми.

Дверь в выбранную Машей и Наташей комнату оказалась открытой. Не знаю уж, была ли она открыта постоянно, но в тот раз они просто толкнули ее и вошли.

– А если бы оказалась заперта? – спросила я.

Девчонки переглянулись и захихикали. Неужели взломали бы, подумала я, но не стала ничего говорить. Какая мне разница, в самом-то деле?

В комнате, кроме осветительных приборов, было много всякого хлама. Возможно, это и не хлам, а предметы вполне определенного предназначения, но ни девчонки, ни я ничего об этом не знали.

Важно было другое.

Не успели они устроиться на месте, как в коридоре послышался стук каблучков и в комнату кто-то вошел…

– Эта женщина? – тут же ткнула я пальцем в Юлькины фотографии.

– Не знаем… – протянули девчонки. – Мы же лица не видели…

Свет они не включали, чтобы не привлечь внимания к помещению, в котором устроились. Да и свет им не требовался: они же пришли смотреть концерт, а наша сцена, естественно, была великолепно освещена, весь же зал – погружен во мрак.

Девчонки едва успели присесть за какой-то то ли тумбой, то ли подставкой, когда в помещении появилась эта дама…

– Одна? – уточнила я.

Они дружно кивнули.

– По крайней мере, молодая она или старая, сказать можете? – спросила я.

– Молодая, – сказала Маша. – И фигура хорошая.

Ни молодой женщиной, ни дамой с хорошей фигурой Агнессу Геннадьевну назвать было нельзя. Аньку девчонки только что видели, да и там о хорошей фигуре говорить не приходилось. Про нее, наверное, они сказали бы: дама с пышными формами…

В общем, они затаились за тумбой, ожидая, что будет дальше. В зале шел концерт, и наши песни были слышны прекрасно. О происходящем в помещении Маша с Наташей вначале могли судить только по звукам. Но рядом с тумбой лежала огромная куча сетей, которыми покрывают осветительные приборы, и через некоторое время они перебрались за нее. Сквозь сети удалось кое-что рассмотреть. Но это было позже.

Прибывшая женщина устроилась на диванчике, стоявшем слева от двери (он скрипнул). Маша с Наташей задумались, не увидит ли она их со своего места, если включит свет, потом решили, что не увидит, да и, по всей вероятности, дама не рассчитывала, что за тумбами кто-то будет прятаться. C какой стати? Обыска она не проводила. Свет так ни разу и не включала.

Затем в коридоре послышались тяжелые быстрые шаги, и в комнату вошел мужчина.

Женщина стала возмущаться, что давно его ждет. По прикидкам девчонок, она ждала его минут пятнадцать: первое отделение как раз закончилось, в зале зажгли свет, его отсветы падали в комнату.

– Вы ее все-таки рассмотрели или нет? – встряла я.

– Плохо.

Во-первых, они не решались высунуться, а изредка выглядывая уже из-за сетей, видели только спину женщины, в лучшем случае – ее профиль. Одно они могли утверждать с полной уверенностью: раньше они ее никогда не встречали.

– Не такая, как вы, – заявили они мне. – И выше вас, и полнее. Не толстая, но крупнее вас.

Им показалось, что женщина ожидала увидеть другого мужчину…

В первый момент она, по всей вероятности, не поняла, кто именно вошел, и считала, что явился тот, кого она ждала. Дверь находилась довольно далеко от окон, так что свет из зала туда не достигал. Коридор за дверью также был погружен во мрак.

Мужчина сделал два быстрых шага к диванчику, на котором сидела женщина, затем в комнате прозвучал звук удара, причем пощечина получилась такой звонкой, что Маша с Наташей аж подпрыгнули. А женщина узнала вошедшего…

Пожалуй, она хотела закричать, но похоже, мужчина заткнул ей рукой рот, она явно пыталась его укусить, сквозь его пальцы прорывались писки и рычание, но он не обращал на это внимания, срывая свободной рукой с нее одежду. Был хорошо слышен звук разрываемой ткани, да еще притаившиеся и видели кое-что.

Я уточнила, была ли женщина в уличной одежде, когда вошла. Да, сказали девчонки, она быстро скинула что-то. Что именно, они не поняли, женщина, естественно, не поясняла этого вслух, только пробормотала: «Жарко-то тут как!»

– По-моему, она и еще что-то сняла до его прихода… Пиджачок, наверное, – протянула Маша. – Наташ, вспоминай.

Наташа кивнула в задумчивости и сказала:

– Пожалуй, да… Мы, конечно, почти ничего не видели, потому что боялись, как бы нас там не обнаружили, и темно было… Но она явно готовилась к встрече с мужчиной… ну понимаете? Нет, полностью она не раздевалась…

В общем, мужчина с женщиной особо не церемонился. Сорвал с нее одежду и изнасиловал. Но ей это понравилось…

– Вы уверены? – спросила я с удивлением.

– Уверены, – усмехнулись подружки.

Женщина стонала и кричала, извиваясь под мужчиной. Ей нравилось, что ее насилуют. Она просила еще и еще…

Но в какую-то минуту им пришлось прервать половой акт – вернее, на мгновение остановиться…

Я навострила уши.

В соседнем помещении, расположенном за стеной, у которой стоял диван, что-то рухнуло на пол, потом кто-то ругался, но недолго, причем не в полный голос.

– Ой! – воскликнула женщина и попыталась что-то сказать.

– Молчи, дура! – рявкнул мужчина.

Женщина снова отдалась любовным утехам.

Я уточнила, что это все-таки был за шум. Маше показалось, что упало что-то тяжелое. Наташа кивнула, добавив, что звук был глухой, ничего не разбилось.

Я попросила рассказать обо всем по порядку.

Когда мужчина оставил женщину в покое, он не сказал ей ни слова благодарности, как раз наоборот. Он бросил ей пренебрежительно, чтобы собирала свои шмотки и выметалась.

– Чтоб я тебя здесь больше не видел, тварь, – прошипел он, закрывая за собой дверь.