Женщина в ответ хохотнула.

Меня, естественно, интересовало, видели ли девчонки когда-нибудь ранее этого мужчину – и вообще, смогли ли его рассмотреть. Но они видели только силуэт, лицо его ни разу не попало в отсветы, идущие из зрительного зала, да ведь они лишний раз и не решались высунуться. Но силуэт несколько раз появлялся в поле их зрения. Маша даже попыталась руками нарисовать его в воздухе.

– А вы узнаете его, если еще раз увидите? – спросила я.

Они переглянулись и кивнули. Правда, на прихваченных мною с собой фотографиях они его не нашли. Или не опознали.

– Голос точно узнаю, – сказала Наташа.

– И если он спиной повернется, – добавила Маша. – Он чуть-чуть сутуловат. Высокий. Плечи широкие, но… Есть что-то в фигуре такое… Ну она не совсем стандартная, что ли?

У меня появилась мысль насчет того, кто это был, но пока я решила воздержаться от каких-либо гипотез – даже наедине с собой.

Девчонки тем временем рассказывали, что было дальше.

После того как за мужчиной закрылась дверь, женщина села, что они поняли по скрипу дивана. Потом расхохоталась. Девчонки подумали, не съехала ли у нее крыша. Она встала, собрала порванную одежду, что-то попробовала надеть на себя, комментируя свои действия бурчанием, что-то убрала в сумку, ничего не оставив в комнате. И все это время она тихо посмеивалась.

Затем она ушла.

– Когда именно ушла? – уточнила я. – Второе отделение уже началось или нет?

– Началось, – сказала Маша.

Наташа добавила, что мужчина уходил как раз тогда, когда до них донесся третий звонок и гомон зрителей в зале усилился. Свет еще не потушили, но народ уже занял свои места.

А женщина ушла, когда второе действие уже какое-то время шло.

– А вы?

– Мы…

Вначале они несколько минут сидели без движений, но у них уже затекли ноги: ведь во время встречи мужчины и женщины они не решались даже шелохнуться. Теперь из зала доносился грохот музыки, народ кричал, свистел, плясал. В общем, было довольно шумно, и услышать шаги в коридоре во время второго отделения было проблематично.

Девчонки вылезли из своего укрытия и осмотрелись. Следов пребывания пары не осталось: женщина собрала всю свою одежду.

– Вы в соседнюю комнату случайно не заглянули? – спросила я.

Они заглянули, вспомнив про услышанный грохот и голоса, оттуда доносившиеся. Даже решились зажечь свет, так как там не было окон, выходящих в зал или на улицу. Это была хозяйственная комната или подсобка.

Но было кое-что, их заинтересовавшее.

Хозяйственная комната соединялась с той, где они только что прятались. На правой от входа стене имелось закрывающееся двигающейся планкой окошко. Девчонки не заметили его в том помещении, где сидели, так как там было темно и им даже не пришло в голову изучать стены, а тут, включив свет, они сразу же обратили внимание на это окошко, тем более что закрывающая его планка была чуток отодвинута.

На полу перед окошком валялся опрокинутый стул.

– Значит, вы услышали, как упал стул? – посмотрела я на них.

– Нет, тогда нам показалось, что упало что-то тяжелое… Как ухнуло… От стула звук был бы другой, – заявила Маша.

– А криков не было? Ну одного возгласа хотя бы?

Девчонки покачали головами. Они только слышали, как тихо ругались. Пожалуй, два человека. И недолго. Да и женщина на диване в припадке страсти кричала довольно громко, они даже подумали, как бы ее не услышали в зале.

– Наверное, это все-таки стул с таким грохотом свалился, – в конце концов сказала Наташа. – Что же еще?

Я же считала, что просто так стулья не падают. Им обычно помогают. Или помогают тому, кто на них сидит. Да и голоса просто так нормальному человеку послышаться не могут. Подружки же не казались мне клиентками психушки.

– А дальше? – спросила я.

Они немного замялись.

– Вы слышали крики в коридоре? – подсказала я.

Они кивнули и тут же стали просить меня никому не повторять того, что они мне рассказали. Я обещала этого не делать.

– Нам не нужны лишние проблемы с милицией, вы понимаете? – сказала Наташа. – И если хозяин узнает, что мы лазали по комплексу… Ему бы только повод найти, чтобы нас оштрафовать…

Меня заинтересовало, как они вообще планировали уйти с ярмарки: ведь ко времени окончания концерта она уже была давно закрыта. Маша с Наташей усмехнулись и сказали, что за определенные услуги охранники готовы их впускать и выпускать когда угодно. Тамара с подружкой тоже хитро на меня посмотрели.

– Они же тут деньги зарабатывают, впуская и выпуская левых зрителей, – продолжала Маша. – С нас натурой берут, как со своих, а так…

Меня, естественно, тут же заинтересовало, как охрана проводит левых зрителей – но совсем не по причине того, что мы недополучаем проценты с непроданных билетов. Ведь если охрана впускает безбилетников, то пройти мог кто угодно…

– Нет, за кулисы они не проводят, – сообщила Тамара. – Это мы сами тогда… Они пускают на стоячие места – или перед сценой, или за верхним рядом. Ведь на ваших концертах количество стоячих мест не учтено, продают сколько-то билетов на это пространство, но ведь там народу – как сельдей в бочке. Вот туда и ведут. В фойе выводят, не хотят глаза вашим мозолить, а то они возмутятся. Да ведь и ваш вход ребята из той же фирмы охраняют, наши парни не хотят, чтобы у них были неприятности.

Она улыбнулась.

А Маша с Наташей сказали, что решили смотаться до окончания концерта: уж больно истошно кричала какая-то женщина. Для такого крика должен быть очень веский повод…

Они были рады, что ушли вовремя, пока их не обнаружила милиция.

24 ноября, среда, вечер

Поблагодарив девчонок, я уже собралась идти искать Аньку, но тут у меня мелькнула очередная мысль.

– Вы можете взять выходной на послезавтра? – посмотрела я на Машу с Наташей. – Или хотя бы одна из вас? Я оплачу вам рабочий день.

– Ой, это вы их на похороны хотите с собой взять? – тут же встряла Тамара. – А нас проведете?

Я твердо сказала, что взять могу только трех человек, потому что в моей машине еще поедет Анька, моя ближайшая подруга. Пусть они сами решают, кто пойдет, или жребий бросают, но мне очень нужно, чтобы Маша с Наташей посмотрели, нет ли на похоронах женщины и мужчины, что занимались любовью в комнате с осветительными приборами.

Девчонки заканючили, и я нашла приемлемое для всех решение: предложила им всем подъехать к собору, где будет проходить отпевание, и стоять у ограды, чуть правее входа. Я описала свою «БМВ» и назвала номер. Подозреваю, что в морг опять просплю. Девчонки радостно закивали, уточнили, все ли наши там будут. На это я заявила, что гарантировать их появление не могу.