– Только, пожалуйста, познакомьте с вашими мальчиками, – попросила Маша.

– Сделаю все, от меня зависящее, – сказала я и отправилась на поиски Аньки и начальника охраны.

Застала их в комнатке, дверь которой сторожил Тимур.

– Попробуй постучать, – хмыкнул он.

Мы с ним многозначительно переглянулись, а я решила: зачем беспокоить Аньку? Попрошу-ка я Тимура провести меня туда, где в тот злополучный вечер были девчонки. Он согласился, сказал, что сейчас найдет кого-нибудь из ребят, чтобы подежурили у двери, быстро привел человека, и мы с ним отправились через улицу к тому входу, через который я обычно входила в комплекс.

– А ты мне так больше нравишься, – вдруг сказал Тимур, посматривая на меня сверху вниз. – Ну без парика в смысле. И без твоего дикого раскраса. Мы тут с ребятами про тебя говорили… У нас большинство считают, что, если бы кто из друзей узнал, что они с Шушей – это было бы… ну престижно, что ли… А я… вот ты сейчас выглядишь, как простая девчонка. Ну самая обычная. И мне, честно, обычная девчонка больше нравится… Я когда тебя Шушей видел… подступиться боялся, а сейчас… Я с тобой разговариваю, как с человеком… ну как я вообще с девчонками разговариваю… А с Шушей я не мог бы так… Ты в том костюме – другая…

Тимур еще что-то говорил, а я погрузилась в размышления. Вот еще один человек, который узнал меня в двух лицах. Нравится ли мне самой существовать как бы в двух плоскостях? Я не люблю свой сценический псевдоним, меня иногда вообще просто трясет, когда ко мне обращаются, как к Шуше. Ну почему нельзя было раскручивать нас под нашими настоящими именами? Ну были бы мы все вместе «Кокосами», а по отдельности нас бы именовали Настей, Андреем, Женей, Юрой и Славой, так нет же – у Максимова возникла эта бредовая идея… Хотя она сработала.

Но я в первую очередь – человек, женщина. Хотя получается, что для большинства (да практически для всех, кроме моих родственников и знакомых) я – Шуша. И ничего с этим нельзя поделать. Ведь популярность, откровенно говоря, мне нравится. И деньги никогда не бывают лишними. Как Настя я – никто, как Шуша – звезда шоу-бизнеса.

Мы с Тимуром вошли за кулисы, один из его приятелей присоединился к нам, и ребята провели меня в комнату, где некие женщина и мужчина занимались в ту злополучную ночь любовью.

– Что ищем? – спросил Тимур.

– Какие-нибудь улики, – сказала я.

На диване мы обнаружили какие-то засохшие пятна…

Парни усмехнулись, заметив, что диванчик-то, оказывается, активно кем-то используется. Он явно использовался не один раз. За диваном валялось несколько презервативов. Никаких предметов одежды в помещении не было, как не было ни сорванных пуговиц, ни крючков, ни нитей.

Зная, что сюда выходит окно из соседней комнаты, я нашла его без труда, да и при включенном свете оно сразу же бросалось в глаза. По всей вероятности, в него что-то передавали тому, кто работал с осветительными приборами. Передавали из соседней комнаты. Планка была чуть-чуть отодвинута.

– Ну они же цвет меняют, – заметил Тимур. – Наверное, пластины какие-то цветные вставляют. Или еще что-то. А здесь-то держать их негде. Смотри: все место занято, а оттуда удобно подавать. Один, наверное, там сидит, а второй здесь стоит. Эй, смотрите, и с другой стороны такое же окошко.

Мы подошли к противоположной стене. Тимур оказался прав: закрытое движущейся планкой окошко было точно таким же, как и на левой от двери стене.

Полностью осмотрев комнату с осветительными приборами и даже выглянув в погруженный во тьму зрительный зал, мы отправились в соседнее помещение, где, по утверждению девчонок, упало что-то тяжелое. Это могло быть тело, подумала я.

Стул так и валялся в углу на полу, а планка, закрывающая окно, как я уже заметила, была слегка отодвинута – совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы заглянуть в смежную комнату. Я подошла к оконцу. Тимур вернулся в первую комнату и снова зажег там свет. Мне была видна часть дивана – как раз изголовье, так что если туда падали отсветы, то лица совокупляющихся рассмотреть было можно. Что и требовалось доказать. Тимур вернулся к нам.

– Смотрите! – внезапно крикнул он и опустился на корточки.

Я тут же присоединилась к нему.

У самого плинтуса, ближе к двери, валялся маленький красный камушек. Тимур подцепил его ногтем, положил на ладонь и протянул мне.

Камень был огранен. Я, конечно, не ювелир, но выглядел камушек, как настоящий рубин. Крохотный рубинчик, выпавший из кольца. Ну или серьги.

– Ты это искала? – посмотрел на меня Тимур.

– Я искала хоть что-нибудь, – призналась я и на секунду прикрыла глаза.

А ведь кольцо в виде симпатичной змейки с глазами-рубинчиками обычно украшало пухлый палец Агнессы, внезапно вспомнила я. Но во время нашей последней встречи его на ней не было.

Я попыталась воспроизвести в памяти наше кофепитие у нее на кухне. Ее руки. Вот она берет чашку, которой Анька запустила в стену… Нет, кольца точно не было. Того кольца, хотя другие были.

Но может, она снимает кольца дома? Хотя на похоронах Максимова она тоже была без этого кольца. Вот она тащит на себе Андрюшу, вот размахивает своей лапищей, воспитывая репортеров… На руке только толстое обручальное. Хотя Агнесса Геннадьевна давно разведена…

И в ментовке кольца не было. Ее рука на стакане, она растворяет порошок… Не было змейки. Я ведь еще тогда о нем подумала, собиралась спросить, но забыла.

Значит, здесь была Агнесса Геннадьевна? Но что она делала в этой комнате? За кем следила? Зачем?!

И кто тут упал? Агнесса? Или кто-то еще, кого она свалила? Может, она шарахнула по башке Максимова, а потом оттащила его в мужской туалет? Но до туалета, где его нашли, отсюда не менее пятидесяти метров. Потащила бы она его по коридору, пусть и погруженному во тьму, когда ее мог кто угодно засечь? Агнесса – хитрая и осторожная, она так рисковать не стала бы. Если бы Максимова убила Агнесса Геннадьевна, она оставила бы его там, где убила. Например, в этом помещении. И его нашли бы гораздо позднее.

Значит, убивала не Агнесса?

Но тогда почему она свалилась?

– Стул проверь, пожалуйста, – попросила я Тимура.

– В каком смысле? – не понял он.

– Ну в смысле не сломана ли какая-то ножка. Ведь он почему-то упал.

Стул оказался цел.

Не могли девчонки ошибиться? Хотя навряд ли…

Я решила подождать до послезавтра – дня похорон Алика и Юры. Может, Маша с Наташей и узнают кого-то среди присутствующих на прощании…

И с Агнессой Геннадьевной было бы неплохо еще раз пообщаться в неформальной обстановке. Например, продемонстрировать ей один красный камушек. Только надо обязательно взять с собой Аньку – или кого-то из знакомых – в охранных целях.

Я убрала камушек в кошелек.