– Вы не будете возражать, если я присяду? Весь день на ногах, знаете ли! – С этими словами он опустился в кресло по другую сторону стола, положив пистолет перед собой.

– Будьте как дома! – ответил ему пожилой человек.

Это были его первые слова с момента появления Кондратьева. Голос у него был низкий и неприятный, как скрежет металла на морозе. И в этом голосе не было страха или растерянности.

– Думаю, вы догадываетесь о причине моего визита. – Кондратьев перегнулся через стол и тяжелым, пристальным взглядом уставился на своего собеседника.

– Даже предположить не могу! Просветите! – ответил тот, ничем не выдавая испуг или волнение.

– Деньги! – процедил Кондратьев. – Я хочу, черт бы вас побрал, получить свои деньги!

– Деньги? – Пожилой человек удивленно поднял густые брови. – Вам кажется, что я должен вам заплатить?

– Да, черт бы вас побрал! Мне именно так кажется! Мы именно так договаривались!

– Интересно, за что? Операция провалилась, Федорин нас переиграл и вас тоже. За что же вам платить?

– Я работал на вас. Ради вас я предал своего хозяина, потерял хорошее, высокооплачиваемое место, потерял свою блестящую карьеру, потерял свою профессиональную репутацию… репутацию, которую я создавал годами. Разве это не стоит денег?

– Вот только не надо этого! – Пожилой человек поморщился. – Не надо изображать из себя борца за идею! Вы предали своего хозяина – этим все сказано. И сделали это не ради меня, а ради денег. Ради больших денег. Я поманил вас большими деньгами, и вы тут же забыли о преданности, о профессиональной репутации.

– Пусть даже так! – Кондратьев повысил голос. – Пусть я предал своего шефа, польстившись на деньги. Только не надо читать мне мораль! В нашем мире деньги – это все, это главный стимул. И вы точно так же готовы на все ради больших денег. А в том, что Федорин вас переиграл, нет моей вины. Это большая игра, и вы в ней проиграли. Я поставлял вам информацию, а как вы ей распорядились – это ваше дело. Я выполнял ваши приказы, и я заслужил свои деньги.

– Не надо мне говорить, что вы заслужили!

– Хорошо, не буду! – Кондратьев усмехнулся. – Повернем вопрос иначе: я оказался в безвыходном положении, и деньги нужны мне, чтобы спасти свою шкуру. У меня за спиной ищейки Федорина, и мне необходимы деньги, чтобы оторваться от них и найти безопасное убежище. И я не выйду из этого кабинета, пока не получу все, что мне причитается, все до копейки.

Кондратьев сделал небольшую паузу и добавил:

– И вы не выйдете. Если не хотите признать, что должны мне деньги, считайте это захватом заложника и требованием выкупа. Ровно в той сумме, которую вы мне должны.

– Что ж, так это выглядит честнее. Но только должен вас огорчить – я не держу в кабинете такие суммы наличными. Я вообще почти не имею дела с наличными деньгами. Этим у меня занимаются другие люди – бухгалтеры, кассиры…

– С трудом верится!

– А придется поверить! – Пожилой человек усмехнулся. – Хотя… можете обыскать меня, можете обыскать мой кабинет, но только зря потратите время. Денег вы здесь не найдете.

– Но без денег я отсюда не уйду! – Кондратьев начал нервничать, хотя и понимал, что именно этого добивается этот страшный человек.

– Тогда вам придется смириться с тем, что я свяжусь со своими людьми. Другого выхода у вас нет.

– Ладно! – Кондратьев с шумом выдохнул, поднял пистолет и снова направил его на собеседника. – Можете переговорить с ними, можете приказать, чтобы принесли деньги, но если вы скажете хоть одно лишнее слово или сделаете хоть одно неосторожное движение, я тут же всажу вам пулю между глаз. Можете не сомневаться. Вы же понимаете, я в безвыходном положении и не могу рисковать.

– Я вам верю, – пожилой мужчина кивнул, протянул руку к переговорному устройству, нажал кнопку.

Кондратьев не спускал с него глаз.

– Жанна, – проговорил пожилой мужчина ровным голосом, – соедините меня со Скворцовым.

– Сию минуту…

В динамике раздался щелчок, и прозвучал напряженный мужской голос:

– Вячеслав Борисович, что-то случилось?

Прежде чем ответить, пожилой мужчина взглянул на Кондратьева. Тот тяжело дышал, на лбу блестели капли пота, палец дрожал на спусковом крючке пистолета.

– Борис, мне срочно нужен миллион долларов наличными.

– Наличными? – удивленно переспросил Скворцов.

– Ты что, плохо слышишь? Я сказал и повторять не буду! Ты меня понял?

– Не говорите ничего лишнего! – прошипел Кондратьев, поведя стволом пистолета.

– Я понял, – ответил голос в динамике. На этот раз в нем не было ни удивления, ни растерянности, только собранность и исполнительность. – Принести к вам в кабинет?

– Принеси в приемную. Передай Жанне.

– Я вас понял.

– И сделай это как можно быстрее.

В динамике снова раздался щелчок, он выключился.

– Я же говорил вам – ничего лишнего! – зло выдохнул Кондратьев.

– А я ничего лишнего и не сказал!

Кондратьев замолчал. В кабинете наступила тишина, нарушаемая только тиканьем настенных часов.

Так прошло несколько бесконечно долгих минут. Наконец хозяин кабинета подал голос:

– Интересно, на что ты рассчитываешь? Как ты собираешься отсюда выйти с деньгами?

– Это не должно вас беспокоить, – быстро ответил Кондратьев. – Это – моя проблема. И я намерен решать проблемы по мере их возникновения. Кстати, когда ваш человек принесет деньги, я не хочу, чтобы он сюда входил.

– Как скажешь!

В это время динамик снова ожил, и взволнованный женский голос проговорил:

– Вячеслав Борисович, здесь Скворцов! Соединить его с вами?

– Не нужно. – Пожилой человек откашлялся. – Он принес то, что я велел?

– Да… это чемоданчик…

– Хорошо. Скажи ему, что он свободен. Как только он уйдет, принеси этот чемоданчик в кабинет.

Пожилой человек взглянул на Кондратьева. Тот кивнул, взял со стола папку с документами и накрыл ею свой пистолет.

Через полминуты в дверь постучали, и тут же вошла привлекательная женщина лет сорока в строгом офисном костюме. В руке у нее был плоский кожаный чемоданчик.

Остановившись на пороге, она удивленно взглянула на Кондратьева, потом перевела взгляд на своего шефа.

– Вячеслав Борисович… – начала она.

– Положи чемоданчик на стол и выйди! – приказал тот.

Секретарша молча исполнила его приказ и вышла из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.

Кондратьев и пожилой человек снова остались одни.