постели, ладонью взлохматив свои волосы. Простынь сползла вниз, открыв мне обзор на его подтянутый мускулистый торс. Я так и осталась лежать, беззастенчиво любуясь им снизу. — Понимаешь, я ведь и слова своего пророчества уже давно успел забыть. Там было что-то, связанное с короной, якобы она должна меня чем-то одарить, и воронами, играющими в шахматы. Про значение воронов я все понял, как только занял должность хранителя. А вот корона…

— Ты думал, это связано с принцессой, — догадалась я.

— Ты знаешь? — удивился он, обернувшись ко мне. А затем усмехнулся: — Ах, ну конечно! Наверняка наши сплетницы уже давно тебе обо всем поведали. — Он вновь сделался серьезным и нахмурился: — В тот момент я был еще совсем юн и самоуверен, и потому ни капли не сомневался в том, что верно разгадал пророчество… А потом ее убили. Ее собственный отец прямо у меня на глазах…

Его боль, накопленная долгими годами, отозвалась уколом в моей груди, и я тоже села, придвинувшись к нему.

Даррен машинально обнял меня в ответ, но его взгляд был погружен в прошлое.

— Тогда я решил, что проклят. Ведь как мог родной отец безжалостно зарубить свою дочь, лишь бы та не связала свою жизнь со мной? Я ругал себя за то, что не защитил ее, не умер там вместо нее. Не умер вместе с ней. Но это лишь говорило о том, что я ошибся в своих выводах, и она никогда не приходилась мне истинной парой. Время шло, метка росла. А вместе с ней и осознание того, что король пойдет на все, чтобы испортить мне жизнь. Потому ли, что спутал ему какие-то планы или что еще, не знаю. Но тогда я и стал подозревать, что мое пророчество фальшивое, что я не там ищу. И признаюсь честно, в глубине души даже радовался этому. Ведь вдалеке от меня моя истинная будет в большей безопасности.

В его взгляде читалось столько грусти и многолетних страданий от чувства вины. Мне хотелось избавить его от этой тоски, но я не могла ничего для этого сделать. Лишь закрыла глаза и прижалась лбом к его лбу.

Даррен еще крепче прижал меня к себе, находя утешение в этих объятиях.

— Но ты изменил свое мнение, — вспомнила я то, о чем он говорил в начале.

Он посмотрел на меня, и будто бы вновь воспрянул духом. Взгляд его ожил, озарившись искрами радости.

— Именно, — улыбнулся Даррен. — С тобой я понял, что для меня нет более ценной награды, чем наша с тобой связь. Я точно не могу быть проклят, раз уж меня выбрала лучшая девушка на свете. И даже метка подтверждает это. Она наконец-то перестала болеть.

Я перевела взгляд на его руку, где красовалась магическая вязь, похожая на переплетение ветвей роз. Алые, словно кровь, бутоны полностью раскрылись, как и наша с ним любовь. Мы нашли друг друга, и теперь уже никто и ничто не посмеет нас разлучить.

Вот только моя метка все еще закрыта холодным металлом браслета Лиама и заблокирована его магией. Пока тот не влияет на мои чувства и эмоции, да и сам Лиам где-то далеко в другом мире, но нет гарантии, что так будет продолжаться всегда.

Глава 19

Дни шли, и жизнь постепенно приходила в норму. Здесь, на окраине королевства, ничто не напоминало о разрушительном инциденте, произошедшем во дворце. Мы будто находились на маленьком островке спокойствия, огражденной непроницаемым барьером от неприятных новостей из столицы.

Учеба продолжалась. Мы с Дарреном еще несколько раз посещали башню Белого Ворона, чтобы научиться теперь уже при помощи моей магии справляться с аномалиями. Башню, которую я отныне по праву могу назвать своим домом, наполнили фамильяры и слуги, превратив ее в чудесное, полное жизни место. Теперь мы вдвоем могли сбегать сюда, чтобы ненадолго скрыться от шумных практикантов, чьи ряды пусть и поредели, но все же продолжали доставлять своему учителю много хлопот.

Даррен познакомился с Антонием, призраком своего дедушки. Для него тоже стало большой неожиданностью, что предыдущий Черный Ворон, темный маг, после смерти принял облик светлой аномалии и слился с Источником моей Башни. Но зато теперь мы могли почти по-семейному проводить вечера втроем, ведя непринужденные беседы. Только тоска Антония по своей возлюбленной, бабушке Даррена, нередко нарушала эту идиллию.

Однако моя учеба не ограничивалась только новыми обязанностями хранителя. Мне, как первокурснице, приходилось догонять остальных, более опытных ребят. Нора с радостью вызвалась мне помогать и научила нескольким заклинаниям исцеления. Правда, силы наши были неравны. Моя магия была дана мне Источником и напоминала бурный поток, сносящий со своего пути даже крупные булыжники. А магия Норы являлась естественным продолжением ее резерва и была пусть и слабой, но более управляемой. Из-за этой разницы не раз случались всякие нелепые неожиданности.

О Лиаме она меня не спрашивала, хотя, как я видела, очень хотела. Возможно, боялась узнать о гибели своего кумира или его предательстве, поэтому не хотела лишний раз расстраиваться. Временами я даже замечала, как она задерживается взглядом на новых аномалиях башни, будто проверяя, не появилось ли среди них Лиама.

А я даже не знала, как ей все объяснить, ведь из другого мира вряд ли так легко вернуться. Для нас, оставшихся здесь, это сравнимо с настоящей потерей. И чем больше времени мы с ней проводили вместе, тем чаще я вспоминала о браслете на своей руке, теперь надежно скрытом от чужих глаз иллюзией.

Метка под ним перестала меняться, но мои чувства к Даррену остались нетронутыми. Напротив, с прошествием времени они лишь крепли. С каждым новым днем, что мы проводили вместе, мне казалось, что я влюбляюсь в него все сильнее. И все же в глубине меня все еще жил страх, что однажды я могу все это потерять. Не по своей вине, а по вине браслета.

Что пусть не завтра и даже не в этом месяце, но однажды придет день, когда засыпая рядом с Дарреном, я буду видеть во сне лицо Лиама. Буду тосковать по нему и, как Нора, искать его в каждом встречном. И это наваждение настолько захватит меня, что я не просто охладею к Даррену, а возненавижу его за то, что бросил Лиама умирать вместе со всеми в другом мире. Возненавижу так сильно, пока однажды не захочу отомстить, и тогда…

Внезапная мысль заставила меня вздрогнуть. Нет-нет!..